Чувствуй себя как хочешь

Красота не в лице. Не в фигуре. Не в модельной походке. Она в нежных глазах, в которых гипнотически бурлит водоворот желания. В них хочется окунуться, даже если знаешь, что утонешь, но все равно лезешь, как последний дурак.

Красота – в улыбке, которая предназначается именно тебе.

Красота – в запахе, оставшемся на подушке. Ты вдыхаешь его, как наркоман, и если он исчезнет, ты задохнешься, потому что без него легкие отказываются работать.

Красота не в лице. Не в фигуре. Не в модельной походке. Она в нежных глазах, в которых гипнотически бурли водоворот желания. В них хочется окунуться, даже если знаешь, что утонешь, но все равно лезешь, как последний дурак.
Красота - в улыбке, которая предназначается именно тебе.
Красота - в запахе, оставшемся на подушке. Ты вдыхаешь его, как наркоман, и если он исчезнет, ты задохнешься, потому что без него легкие отказываются работать.

– Прекрати, – он прижимается губами к ее волосам, – ты же все поняла.

– Что, Джек? Что я должна была понять?

Он отклоняется и заглядывает ей в глаза. Внутри холодеет: что он имеет в виду? Не может же быть, чтобы…

– Я люблю тебя, – серьезно говорит он. – Куда я денусь, если без тебя невозможно дышать?

– Вот чего вы вдвоем решили этот фонд открыть, – поднимает палец Тыковка. – Ну, который по искусству.

– Том, там фонд с искусством не связан, – сдвигает брови Леон.

– Да? А с чем? Честно, когда Флоренс позвонила, я слушал вполуха, думал, вы там на своей теме с картинами что-то замутили.

– Главное – чек выписал, – еле сдерживает улыбку Леон. – А ради чего, это вопрос десятый.

Друзья – значит, друзья. В конце концов, разве Гэри не сделал бы для него то же самое? Или Тыковка? Или Леон? Конечно, с ними было бы так же. И он бы не пытался подвязать их готовность дотащить его до кровати к сентиментальным чувствам.

Тут то же самое. Они ведь не просто трахаться договорились. Джек раньше не дружил с девчонками, вот и перепутал хер с пальцем.

Проблемой было скорее то, что девушек, которые не соответствовали модельным стандартам, эйчары даже до собеседования с ним не доводили. Черт знает, кому именно пришла в голову идея, что у Джека могут работать только те, у кого карьера на подиуме не сложилась. Скорее всего, Джанин – она умеет делать выводы по паре брошенных слов и потом жить с ними годами, даже если они оказываются чушью.

– Ты ведешь себя как сумасшедший, – с притворным укором замечает Флоренс.
– Я веду себя как человек, который везет свою богиню в Париж. Кстати, как проходит твой день?
Свою… Она глубоко вдыхает, запрещая себе цепляться за это слово.
– Могло быть и хуже, – признается она. – Все еще разгребаю завалы, но хотя бы виден просвет.
Свою. Друзья так не говорят. Джек подбадривает ее, пока мысли продолжают вертеться вокруг единственного слова, которое застревает в голове, и остальные даже не слышны.

– Береги себя.
Флоренс отключает звонок и на секунду задерживает взгляд на экране телефона. Вот так это, значит, происходит.
Второй раз в ее жизни.
Просто «береги себя», ключ под порожком и тянущее ощущение внутренней пустоты.