Грешник

Рядом с Кассиэлем меня не покидало чувство, будто я что-то забыла и не могла вспомнить, что именно. Я действительно его знала. Или, по крайней мере, мне так казалось.

Когда Астарот заканчивает, боль пропитывает каждый миллиметр моего тела, поселяется в сердце. В его почерневшей шелухе все ещё сохранилась нежная мякоть, даже спустя столько лет. Часть меня, цепляющаяся за прошлую позабытую жизнь, где мы были вместе.
Любовь...

Нашей истории тысячи лет, и все же сейчас она ожила. Но ещё не закончена. Мне хотелось знать всё: нашу короткую любовь, которая горела обжигающе и ярко, но которую очень быстро погасили.
«Как у Ромео и Джульетты».

– Деньги нужно тратить, Люси Деннингс, – нахмурившись, произнес Кассиэль. – Так же, как и на свадьбах нужно присутствовать. А жизнь – проживать.

Я зажила скромной жизнью: без происшествий, тихой, безопасный. Маленькой.
"Чистилище, созданное мною самой".

Я бросаю камень в колодец своего сердца и продолжаю прислушиваться, не ударится ли он о что-нибудь стоящее. Но этого не происходит.

Большинство людей позволяют своему мозгу болтать целый день, каждый день.
Симфония всякого хлама, в которую мы вплетаем наши инсинуации так, что их становится не различить.

Когда теряешь близкого человека, самое тяжелое - думать, что он ушёл навсегда.

- Я родился там в 1721 году до нашей эры.
Мои глаза округлились еще больше.
– Вот черт! Получается, что ты…
– Шумер.
– Я собиралась сказать «старый».

Влюбленные могут друг друга потерять, но любовь не теряется никогда.