Milkman

Всегда находятся люди, готовые сочинять что угодно. Потом они сами начинают верить в свои выдумки и строят на них новые.

Размывать доверие – как я начинала понимать, из этого, кажется, и состоит жизнь.

«Тогда я тебе советую быть поосторожнее», – сказала подруга то, что мне говорили все остальные. Люди всегда говорили, ты, мол, смотри – будь поосторожнее. Вот только как быть поосторожнее, когда от тебя ничего не зависит, когда проблемы растут как снежный ком, как при этом человек – маленький человек здесь, на земле, – может быть поосторожнее?

...думала о преподавательнице, о том, как она сказала, что закаты происходят каждый день, что мы не должны хоронить себя заживо, что никакая тьма не бывает столь беспросветной, чтобы её нельзя было преодолеть, что всегда есть новые главы, что мы должны отпустить прошлое, открыться символике, самым неожиданным интерпретациям, что мы ещё должны обнаружить, что мы скрывали, что мы, по нашему мнению, потеряли.

Она рассмеялась, она вообще часто смеялась. Она делала это, потому что обладала юмором в устрашающем количестве – ещё одна вещь, которая тоже нас будоражила. Каждый раз, когда она смеялась, мы не были уверены, смеяться ли нам вместе с ней, проявить любопытство и заинтересованность и спросить, почему она смеётся, или надуться, оскорбиться и всерьёз подготовиться к сражению.

Эти женщины были, как и мама, людьми заклинания, искренней молитвы, обоснованной, даже юридически выверенной петиции. Они были настолько виртуозны в своих мольбах небесным властям, их мольбы и демонстрации настолько были вплетены в обычную жизнь, что нередко можно было слушать, как это женское сообщество молится на своих чётках одной стороной рта, а одновременно другой стороной ведёт повседневные разговоры.

Вместе со всеми остальными я разбиралась с этими внутренними противоречиями, отворачиваясь от них каждый раз, когда они появлялись на моём горизонте.

Да, это казалось потрясением, но потрясением из-за того, что было таким маленьким, незначительным, даже слишком обыденным, чтобы взаправду, по-настоящему потрясаться.

«Речь не о том, чтобы быть счастливой», - сказал он, и это было и всё ещё остаётся самым печальным замечанием, какое я когда-либо слышала.

Что же касается принципов, то иногда приходится говорить «в задницу эти принципы», и это иногда подошло сейчас, когда запас моей энергии исчерпался на все сто.