Радогощь

Радогощь. Осеннее равноденствие. Это когда день становится равный ночи, а после Радогощи день идет на убыль, наступают холода. Священный праздник у когальского народа. В это время подсчитывают урожай, восхваляют и благодарят природу за плодовитость, готовятся к зиме.

— Мать жениха! — раздается со всех сторон восторженный возглас.
То ли все разом заговорили на русском, то ли я внезапно стала понимать когальский. Прислушиваюсь, но больше никто не произносит ни слова.

Прикольно. Наверное, хорошо жить в таком обществе, где никто ни у кого не ворует.

Крепко держусь за неё, боюсь поскользнуться на мокрой от росы траве и упасть. Я снова босиком, да мне и не нужна обувь, я хочу чувствовать жизнь во всех её проявлениях, ощущать прикосновение прохладной земли.

Он молчит, только качает головой. Опускаю взгляд вниз, вижу, что, как и прежде опутывает его лодыжку цепь Лихая, так и держит его на привязи, питается его страхами, негативными настроениями, его удрученностью.

Ты не сможешь вернуться. Как ты это не понимаешь? Ты теперь в другом мире и цени, что есть. Ты уже взрослая, хватит цепляться за родителей.

– Нас невозможно найти, глупенькая, – улыбается Олеся, обнимая меня, – неужели ты до сих пор не поняла?
– Что? – У меня наворачиваются слезы, – что я должна была понять? Олеся, скажи, наконец, что всё это значит – твое странное замужество и это вот всё?

– Банька то самое место, где встречаются все четыре стихии – земля, воздух, вода и огонь, – слышу голос Серафимы Трофимовны, но уже не вижу её за завесой пара. Вода и воздух окончательно перемешались.

Всё, что могла, я сделала, передала ему слова Корнея Иваныча, теперь за ним только дело, что Кирилл выберет: предаваться горестям, ещё больше загонять себя во тьму или бороться.

– А никак, – откликается Корней Иваныч, – кто на цепь Лихаю попался, тот обратно уже не вертается.