Dzīvnieku ferma

Нецелесообразно развивать у масс сильные политические пристрастия. Все, что от них требуется, – примитивный патриотизм, к которому можно взывать, когда требуется удлинить им рабочий день или урезать пайку.

Партия учит, что массы – по природе своей низшие существа, которых нужно держать в подчинении, как животных, при помощи свода простых правил. На самом-то деле о массах мало что известно, да и незачем о них много знать. Пока они не перестают работать и размножаться, прочая их жизнедеятельность не представляет интереса.

А вот массам, если бы они вдруг осознали свою силу, не понадобилось бы сговариваться тайком. Они могли бы просто встать и отряхнуться, как лошадь стряхивает мух. Захотят – разнесут Партию на куски хоть завтра. Должно же им рано или поздно прийти это в голову? А на деле…

Наша нервная система – наш злейший враг, думал он. Нарастающее внутреннее напряжение может в любой момент прорваться каким-то внешним признаком.

– В новоречи есть слово, – сказал Сайм, – не знаю, встречалось ли тебе: «гусеречь». Это когда гогочешь, как гусь.

– Массы не люди, – сказал он презрительно.

В партийных магазинах вечно нет то одного, то другого необходимого товара – когда пуговиц, когда шерстяных ниток для штопки, когда шнурков для ботинок, сейчас вот лезвий. Раздобыть их можно разве что тайком, на «свободном» рынке, да и то если повезет.

Такие эпизоды никогда не имели продолжения. Они лишь поддерживали в нем веру – или надежду, – что он у Партии не единственный враг.

Маскировать чувства, контролировать лицо давно стало инстинктом.

Все, что осталось от детства, – серия пересвеченных кадров, на которых ничего не различить.