Dzīvnieku ferma

В каком-то смысле книга не сообщила ему ничего нового - но в этом-то и заключалась его прелесть. Она говорила то, что он сам бы мог сказать, если бы сумел привести в порядок отрывочные мысли.

Животные разбились на два лагеря; один выдвинул лозунг «Голосуйте за Обвала и три дня работы в неделю», другой — «Голосуйте за Наполеона и полную кормушку». Только Вениамин не примкнул ни к одному лагерю. Он не верил ни в грядущее изобилие, ни в экономию труда, которую якобы даст ветряная мельница. С мельницей или без мельницы, говорил он, они как жили, так и будут жить, иначе говоря, плохо.

Сегодня есть страх, ненависть, боль, но нет достоинства чувств, нет ни глубокого, ни сложного горя.

Банальности верны, на том стоим!

Партия требует не верить глазам и ушам. Это ее главное и важнейшее требование.

Если и прошлое, и внешний мир существуют лишь в сознании, а сознание управляемо – что тогда?

В конце концов, когда Партия объявит, что дважды два – пять, придется поверить и этому. А она объявит неизбежно, этого требует логика партийного подхода.

Он снова взял со стола учебник истории и всмотрелся в портрет Старшего Брата на фронтисписе. Ему ответил гипнотический взгляд. Словно какая-то мощная сила давит, давит, проникает в черепную коробку, стискивает мозг, заменяет убеждения страхом, заставляет не верить собственным глазам и ушам.

Прошлое не просто менялось – оно менялось непрерывно. Как в кошмарном сне, он не мог понять главного: зачем вообще нужен этот грандиозный подлог? Сиюминутная выгода от фальсификации прошлого очевидна, но конечная цель – тайна, покрытая мраком.

Партийный лозунг гласит: «Массы и животные свободны».