The Magus

Он утверждает, что более развитые цивилизации уже сейчас пытаются с нами связаться; и что само понятие возвышенного и благотворного образа мыслей, проявляющееся в нашем обществе через здравый смысл, взаимовыручку, художественное вдохновение, научную одаренность, на деле есть следствие полуосознанных телепатических сообщений из иных миров.

Все — и вы, и я, и различные божества — рождено случайностью. Больше ничем. Чистой случайностью.

Все мы актеры и актрисы, мистер Эрфе. Вы — не исключение.

— Конечно. Весь мир театр.

Любой дурак выдумает схему разумного мироустройства. За десять минут. За пять. Но ждать, что люди станут ее придерживаться — все равно, что пичкать их болеутоляющим.

Мы исповедовали медицину как религию и называли себя Обществом разума. Мечтали, чтобы врачи во всем мире сплотились в общественную и нравственную элиту. Мы проникнем во все государства, во все правительства, — люди высокой морали, которые искоренят демагогию, самовлюбленных политиков, реакцию, шовинизм.

«Смысла» в «Волхве» не больше, чем в кляксах Роршаха, какими пользуются психологи. Его идея — это отклик, который он будит в читателе, а заданных заранее «верных» реакций, насколько я знаю, не бывает.

Я совершенно осторожно , как к дикому животному, протянул руку и повернул её лицо к себе. Она не отвела моих пальцев, замерших на холодной поверхности щеки, но посуровев
ший взгляд, знак непреступности, заставил меня убрать руку. Однако глаз она не опустила, и в них были одновременно указание и предостережение : мягкость завоюет меня, но сила-никогда.

Я понимал: эта катастрофа – расплата за тяжкий грех нашего сообщества, за чудовищный обман. Я был слишком мало знаком с историей и естествознанием, чтобы догадаться, в чем этот обман заключается. Теперь я знаю: в нашей уверенности, что мы завершаем некий ряд, выполняем некую миссию. Что все кончится хорошо, ибо нами движет верховный промысел. А не действительность. Нет никакого промысла. Все сущее случайно. И никто не спасет нас, кроме нас самих.

Я отношусь к тебе так же, как ты ко мне. Я ведь женщина

Тот, с кем весело в Лондоне или в Париже, на эгейском острове подчас невыносим.