The Magus

«Бесприютное сердце» на нее не действовало; фальшь она отличала безошибочно. Ей казалось, что быть абсолютно одиноким, не иметь родственников очень неплохо. Как-то, ведя машину, я заговорил о том, что у меня нет близких друзей, и прибег к своей любимой метафоре – стеклянная перегородка между мною и миром, – но она расхохоталась.
– Тебе это нравится, – сказала она. – Ты, парень, жалуешься на одиночество, а в глубине души считаешь себя лучше всех. – Я злобно молчал, и она, помедлив дольше, чем нужно, выговорила: – Ты и есть лучше всех.
– Что не мешает мне оставаться одиноким.
She didn’t fall for the solitary heart; she had a nose for emotional blackmail. She thought it must be nice to be totally alone in the world, to have no family ties. When I was going on one day in the car about not having any close friends—using my favorite metaphor: the cage of glass between me and the rest of the world—she just laughed. “You like it,” she said. “You say you’re isolated, boyo, but you really think you’re different.” She broke my hurt silence by saying, too late, “You are different.”
“And isolated.”