A Man Called Ove

На ней были красные туфли, в волосах – крупная золотая заколка, на груди блестела золотая брошка – разбегавшиеся от нее солнечные зайчики озорно резвились на вагонном стекле. На часах половина седьмого утра. Уве как раз сменился и уже собрался сесть в другой поезд, чтобы ехать домой. Как вдруг увидел с перрона в вагонном окне эти каштановые волосы и эти ее синие-синие глаза и услышал этот ее переливчатый смех. И вернулся в поезд. Сам еще толком не понимая зачем. Никогда прежде не знал он за собой ни внезапных порывов, ни особой охоты до женского пола. Но тут, когда увидал ее, его, как он рассудил впоследствии, точно перемкнуло.

Он упросил знакомого проводника одолжить ему сменные штаны и рубаху, чтобы она не приняла его за ночного уборщика, а потом подошел и сел подле Сони. И, надо сказать, это было лучшее решение за всю его жизнь.

Он не знал, как заговорить, но все вышло само собой. Не успел он опуститься на лавку, как она, бодро повернувшись, тепло улыбнулась ему и сказала: «Здравствуйте!» И он тоже сказал: «Здравствуйте!» – не пришлось ломать голову, как подъехать к ней. Она же, заметив, что взгляд его упал на книги у нее на коленях, любезно протянула ему всю стопку, чтобы он смог прочесть названия. Уве не разобрал и половины слов.

– Вы любите читать? – восторженно спросила она.

Уве неопределенно покачал головой, но, похоже, ее это ничуть не смутило.

– А я обожаю! – поспешила сообщить она.

И пошла пересказывать содержание книжек, снова вернувшихся к ней на колени. А Уве тотчас понял, что до самой смерти готов слушать ее рассказы о том, что она обожает.

В жизни он не слыхал ничего чудесней ее голоса. Он всегда звучал так, будто она вот-вот рассмеется. А уж если рассмеется, то, чудилось Уве, будто пузырьки шампанского заиграют. Сам он боялся слово сказать – выставить себя неучем и дураком. Но все оказалось не так страшно. Она любила болтать, Уве – помалкивать. Впоследствии Уве предположил, что именно это имеют в виду, говоря, что они с женой дополняют друг друга.