A Man Called Ove

Парване, учтиво привстав, протягивает руку. Уве тем временем увлеченно роется на полках за стойкой.
– А вы… чё делаете? – интересуется чумазый паренек, с некоторым любопытством наблюдая, как незнакомый мужик предпенсионного возраста шарится за стойкой в его кафе.
– Мальцу велосипед починить надо, – невозмутимо отвечает Уве: мол, что тут непонятного? – Где тут у тебя фильтры, чтоб нормальный кофе сварить? – как у себя дома, спрашивает Уве.
Паренек показывает. Уве смотрит на него, прищуривается.
– Что это ты, красишься, что ль?
Парване шикает, Уве виновато оправдывается:
– Уж и спросить нельзя?
Паренек с сажей вокруг глаз хихикает, слегка натянуто.
– Ну, крашусь, – кивает он и начинает тереть глаза. – В клуб ходил танцевать, – с признательностью улыбается он Парване, когда та проворно, словно сообщник, помогающий скрыть следы преступления, достает влажную салфетку и протягивает пареньку.
Кивнув, Уве начинает возиться с кофеваркой.
– А у тебя что, тоже проблемы с велосипедами, любовью и женщинами? – как бы невзначай интересуется он.
– У меня? Нет, во всяком случае, не с велосипедами. И не с любовью вроде бы. И уж точно… Точно не с женщинами, – отвечает парень и замолкает.
Уголок его рта подрагивает. Тишина затягивается дольше чем на пятнадцать секунд, парень нервно теребит изнанку футболки. Уве жмет на кнопку, заслышав бульканье кофеварки, поворачивается, по-хозяйски заглядывает под стойку – так, словно нет на свете картины обыденней, чем посетитель кафе, зашедший сам себе сварганить кофейку.
– Голубой, что ли? – кивает он чумазому пареньку.
– УВЕ! – Парване снова шлепает Уве по руке.
Отдернув руку, Уве негодует:
– Что я такого сказал?!
– Чего обзываешься… Нельзя называть людей… – шипит Парване, не смея произнести слово.
– Голубыми? – подсказывает Уве.
Парване снова бьет по руке, но промахивается – Уве начеку.
– Нельзя, не смей называть его так! – не велит она ему.
Тут уж Уве в полном недоумении поворачивается к пареньку:
– Как нельзя? Голубым? А как же тогда прикажете его величать?
– Гомосексуалом. Или геем, – перебивает Парване, но спохватывается.
Уве смотрит на нее, потом на паренька, потом снова на нее.
– Да фигня, зовите как хотите, – улыбается чумазый паренек, заходит за стойку и надевает фартук.
Парване, шумно вздохнув, глядит на Уве, неодобрительно качает головой. Уве столь же неодобрительно мотает в ответ своей.
– Да, это конечно. – Уве крутит рукой в воздухе, словно хореограф, подыскивающий формулировку для объяснения фигур экзотического латиноамериканского танца. – Ну так все-таки… Насчет голубых. Ты из них или нет?
Парване глядит на накрашенного мальчика так, будто всеми доступными ей средствами пытается донести до него, что Уве попросту сбежал из дурдома, из буйного отделения – а с психа велик ли спрос? Но парень, похоже, и не думает обижаться.
– Я-то? Ну да. Из этих самых.
– А, ну тогда… – Уве отворачивается к кофеварке, наливает в чашку еще бурлящий кофе.
Берет чашку и, не сказав ни слова, уходит с ней на стоянку.
Накрашенный мальчик не возражает. После того как незнакомый посетитель, завалившись к тебе в кафе, самолично назначает себя в баристы и за первые пять минут общения с тобой успевает учинить допрос о твоих сексуальных предпочтениях, жалеть об утрате кофейной посуды было бы как-то мелко.