Последний звонок

— А это не так работает, — улыбнулся я. — Мы судим о близких не по словам и не по поступкам. Потому что знаем, как легко срываются с языка слова и как легко совершаются ошибки. Только одно имеет вес: желание все исправить. В тебе оно есть, а значит, ты не одна.

Один из лучших уроков, что преподнесла мне жизнь: если делаешь что-то спокойно и уверенно, большинство людей посчитают, что у тебя есть на это право.

— Вот ты нервная стала. А мне-то всегда казалось, что тебя встревожить только из пулемета можно.

Если чувства для нас — обуза, то тех, на кого они направлены, они убивают. Прекратив врать себе, мы спасаем не только себя. Вот бы мне кто-то объяснил это раньше…

Разум страшен тем, что его можно потерять, и когда это происходит, человек превращается в бешеное животное.

Потомство, имущество и статус — вот три кита, на которых покоится самолюбие человека. Главное знать, где гладить.

— Все мы в глубине души — дети. Наивные существа, ждущие бескорыстной помощи, или без всяких оснований надеющиеся на лучшее. Людей исключительно взрослых я за свою жизнь видел не так много, и каждый раз это было жутко.

— Всему вас, гребаных инопланетян, учить надо! Запомни: когда назаровский пацан наполучал звездюлей, он не плачет. Назаровский пацан отбегает на безопасное расстояние, поворачивается и орет: «Слышь, ты, сука, я тебя найду с пацанами — мы тебя похороним!» Теперь, когда ты знаешь первое правило кодекса назаровского пацана, садись в машину. Поехали.

Молчит. Щелкает клавишами. Хамство, если разобраться. С учителем полагается хотя бы поздороваться, а уж потом — тихо ненавидеть. Вот после выпускного — там да, там можно хоть в лицо плевать.

Я ощущал себя улиткой, которая ползла к вершине Фудзи всю жизнь, и тут кто-то добрый дал ей пинка, и она, перелетев гору, катится обратно.