В поисках минимализма. Стремление к меньшему в живописи, архитектуре и музыке

Проявлением воли может стать, например, решение уничтожить все, что нас окружает, желание отмыть все добела и начать с чистого листа, сохранив только самое необходимое. Это простейший способ осмысления собственного «я»: человек есть то, что он сам включает в это понятие. Предмет, личность или идея либо соответствуют его взгляду на мир, либо нет. Но, если слишком увлечься контролем, не останется места для сюрпризов. Более сложный, но иногда приносящий более глубокое удовлетворение метод предполагает принятие случайностей и неожиданностей, осознание того, что жизнь – это компромисс между тем, что в ней есть, и тем, что человеку нужно. А красоту можно обрести не только с помощью контроля, но и через его отсутствие. В каждое конкретное мгновение человек может подчиниться происходящему.

Сегодня многим кажется, будто западный мир не справился с современной жизнью, что цивилизация стоит на краю гибели, а наш образ жизни стал безвкусным и бессмысленным. Поэтому неудивительно, что пустота становится настолько привлекательной. Принятие Ничто отражает потребность в новом стиле мышления, возводящем незавершенность в ранг добродетели. Западные художники перенимали важнейшие черты восточного мышления или стиля и тем самым провозглашали свое отличие или отчуждение от доминировавшей в их мире культуры, заявляли о независимости от предшественников. Так поступили Джадд, Джон Кейдж и Агнес Мартин: они создали в США минимализм и навсегда остались в истории прежде всего художниками-новаторами. Но созданная ими современная эстетика, заложившая основу сегодняшней моды, уже была неотделима от западной культуры. С самого начала она уходила корнями во все разнообразие мировой культуры. Всегда кажется, что пустые плиты обладают некими мифическими качествами. Минимализм стал всеобщей фантазией. Он популярен во всем мире, потому что стал реакцией на повсеместно распространенную ситуацию: экономический кризис в сочетании с глубочайшей неудовлетворенностью окружающей нас материальной культурой, которая, как кажется, и довела нас до нынешнего состояния, хотя мы сами в этом и не виноваты. Современный вездесущий минималистский стиль – не причина, а скорее симптом, возможность занять определенную позицию или предложить свое решение проблемы неудовлетворенности, не давая настоящего ответа. А он заключается в том, что следует начать все с начала. Вместо того, чтобы разгружать свои шкафы от хлама и красить стены в белый цвет, на фоне которого лучше видны те немногие дорогие предметы, которые у нас остались, стоило бы создать новый образ всего нашего общества. Когда я вижу скупо обставленные кухни, пустые полки и стены, дымчатые цвета и мебель, напоминающую скелеты, а также монохромные девайсы, белые футболки, голые стены, широко распахнутые окна, из которых не видно ничего особенного, и грубо обработанную древесину, я понимаю, что минимализм превратился в инстаграмовский мем, в призыв избавиться от максимального количества одних вещей ради неизбежного потребления других. И тогда я замечаю тень, тревогу, вызванную Ничем, и одновременно  – страх и желание сдаться перед ним.

Желание найти суть вещей, увидеть свое существование без посредников вполне объяснимо в ситуации всеобщего отчаяния и разрушения послевоенных лет. Нанесенный ущерб находился за пределами нравственных объяснений, пострадавшими оказались и победители, и побежденные. Западные писатели тоже искали это не-бинарное пространство. Тень была подходящей метафорой – Танидзаки в своем эссе назвал ее образом, за которым стояло все то, что переработал или проигнорировал западный прогресс. «Истина слова того, кто говорит тенями» – эта фраза принадлежит румынскому поэту Паулю Целану, писавшему о невозможности высказаться после холокоста. Осознав тщетность бытия, необходимо было понять, куда двигаться дальше, как это происходит в изданном в 1953 году романе «Уотт». Экзистенциалист Сэмюэль Беккет написал его во время войны, скрываясь от нацистов: «Что это за тень ухода, в которой мы приходим, эта тень прихода, в которой мы уходим, эта тень прихода и ухода, в которой мы ждем, как не тень цели». «Мне казалось, что самое красивое на земле – это, наверное, тени», – написала Сильвия Платт в своем романе 1963 года «Под стеклянным колпаком». Рассказчица в нем воспевает «Миллион двигающихся форм и тупиков тени», которые находятся везде, словно Ничто у Ниситани. «Тени прятались в ящиках комодов, в шкафах и чемоданах, их отбрасывали дома, деревья и камни, они скрывались за человеческими взглядами и улыбками, и многие километры теней жили на ночной стороне планеты». Тени у нее все отрицают, но и все объединяют. Если мы сравним эти чувства с пустым фасадом современного популярного минимализма, то увидим, что в его основе не хватает тьмы, которая присутствовала в былые времена. Нынешний минимализм воспринял легкие признаки простоты, отринув при этом связанные с ней сложности и опасности.