Віллі

— Знаешь, Севка, а давай поедем с тобой к морю, — сказала мама. То есть на самом деле она сказала: — Ешь аккуратно, не кроши.
Но мне неинтересно слушать такие скучные вещи. Поэтому я часто слышу совсем не то, что мне говорят.

И тут я увидел. Правда целый город. Потерянный карандаш рисовал что-то в потерянном блокноте. Оторванная пуговица смотрела на меня через очки без стёкол. Два ключика, позвякивая о чём-то своём, пили чай из забытого кем-то термоса.
– Они ждут, пока их найдут? – спросил я у Вилли.
– Да нет, уже не ждут. Просто живут тут, и всё. Если уж потерялся, то ведь лучше не одному жить. А с кем-то, кто тоже потерялся.

— Ну ты даёшь, — удивился Марк, — совсем живёшь вне социума. Все вокруг только об этом и говорят!
Я так понял, что «вне социума» — это не знать того, о чём все говорят.

И я пошёл домой через парк, чтобы отвлечься. Правда, парк не совсем в той стороне, где мой дом, – даже, можно сказать, совсем в противоположной. Но я же не виноват, что парк так неудобно расположен. Зато там каштаны. А по дороге к моему дому каштанов нет

Ты посмотри, до чего дошло, — Севка разговаривает со старым ржавым велосипедом и дружит с выдуманной девочкой!
«Никакой он не ржавый», — сказал я шёпотом и вцепился зубами в подушку, чтобы не заплакать.

— Миша, ты совсем впал в детство! — говорила мама.
— Вообще-то я из него не выпадал, — говорил папа.
— Оно и видно, — вздыхала мама

Море. Оно большое. Очень. И я набрал там камешков, в подарок. Примерно семнадцать килограммов.

тот, кто имеет дело с книгами, не обходится вытиранием рук о штаны.

Какой-то у нас некрасивый город. Дома прямоугольные. Асфальт. Деревья. И всё. Ну, парк. В парке мусора полно. Дурацкий город, ничего в нём нет интересного. Вырасту — уеду отсюда. В Новую Зеландию. Там море со всех сторон.

И папа сказал, что обязательно купит и себе велосипед тоже и мы поедем кататься вместе. По всем моим местам.
А я подумал, что это очень хорошо, но не совсем. Есть такие места, куда можно только вдвоём. Вилли и я.