Бремя страстей

«И вот теперь он жил так, словно у него никогда не было ни жены, ни дочери. Старик был очень одинок. За внешней резкостью скрывалось разочарование в жизни.»

«Но Филип разозлился на себя; он припомнил все, что думал насчет узора человеческой жизни: страдания, которые он терпел, были лишь завитками этого замысловатого и прекрасного рисунка; он внушал себе, что обязан с радостью принимать все, что дает жизнь, – и ее убожество и ее восторги, боль и сладость, ибо все это обогащает узор.»

«Но, что ни говори, главное – это любить самому, а не быть любимым, и его всем существом тянуло к Милдред. Десять минут, проведенных с нею, ему куда дороже целого дня с Норой; поцелуй холодных губ Милдред ему нужнее, чем все, что может дать ему Нора."

Люди всегда создавали себе богов по собственному образу и подобию, - Хейуорд верит в красивенькое.

Слепое преклонение перед чужим авторитетом сводит человека на нет; на свете и так слишком много идолопоклонства. Кант выводил свои законы не потому, что они были непреложной истиной, а потому, что он был Кантом.

С тобой мне не так плохо, как без тебя.

Любовь была для него мукой, он ненавидел свою кабалу, чувствовал себя пленником и жаждал свободы.

Раньше он не мог себе представить, что в большом городе чувствуешь такое одиночество.

Я знаю одного писателя, он мне рассказывал, как его жена умирала во время родов. Он любил ее и чуть не обезумел от горя, но, когда сидел у ее постели — а она была уже при смерти, — поймал себя на том, что старается запомнить, как жена выглядит, и что она говорит, и что чувствует он сам. Не очень-то по-рыцарски, а?

- Я уверен, что они вас осуждают, - сказал он ей со смехом.

• Всю жизнь мечтала, чтобы меня принимали за падшую женщину, - ответила она.