Gliniany most

В его лице было столько скорби, что можно утонуть с головой.

Тишина в доме устрашала – бескрайнее море, где совесть терзала его и топила.

Он ткнул меня ладонью прямо в сердце:

- Он должен вот здесь чувствовать.

Внезапно в нем появилась такая серьезность, такая боль, и это было похоже на власть пианино. Больнее всего - самые тихие слова.

- Больно ему должно быть, так чтобы ещё чуть - и кранты, - закончил Рори. - Потому что так мы, блин, живем.

"

"Мы признаемся практически во всём, но важно лишь то, о чем мы умалчиваем".

Его понесло каким-то потоком - разрушения всего, что он имел ради того, чтобы стать тем, кем ему нужно было стать, - и прошлое придвинулось вплотную.

Именно Рори всегда задевал Клэя за живое – заставлял видеть вещи во всей их плотности. Может, от того, что Рори был из того сорта людей, что никого и ничего не хотят любить, но любил Клэя и показывал это самыми странными способами.

Сердце у него – как сломанная кость в теле.

Он обнаружил в себе свежее кровотечение страха, вины и сомнения. Они сплетались в нём в три яруса.

-Видимо она дописала, сняла очки и положила голову на стол рядом с "Ремингтоном", - сказал доктор, и это было грустно и горько, но и красиво : последняя смертельная комбинация