Queen of Air and Darkness

Эмма лежала поверх покрывала. В комнате было темно, лишь в окно лился призрачный белый свет башен.
Неудивительно, что спать не хочется: она проспала три дня, а проснувшись, получила три потрясения подряд: поняла, что случилось; выслушала объяснения Джема; оказалась в доме, где было полно народу. С утра ее преследовало ощущение, что она что-то забыла… оставила в другой комнате, а теперь никак не может вспомнить, что и где.
Связь между парабатаями, ну, конечно. Тело и разум никак не могли осознать тот факт, что этой связи больше нет. Эмма безотчетно скучала по ней, как люди, потерявшие руку или ногу, потом иногда чувствуют их.
Еще она скучала по Джулиану. Они весь день провели вместе, но рядом постоянно кто-то был. Когда чужие наконец ушли, он повел Тавви наверх, укладывать спать, неуклюже пожелав ей при всех спокойной ночи.
Она тоже вскоре отправилась к себе, и с тех пор уже который час лежала и маялась без сна. Теперь между ними все будет вот так… неловко, раз они больше не парабатаи? Оба очутились в незнакомых пограничных водах, что-то среднее между «друзьями» и «любовниками». А уж слова «бойфренд» и «герлфренд» вообще казались удивительно пошлыми – какое там, когда вокруг сплошные проклятия и гигантские монстры. Вдруг посреди всего этого для чего-то нормального места уже не осталось?
Нет, так больше нельзя. Эмма встала, поправила ночную сорочку и решительно зашагала к двери. Ворваться к Джулиану и вызвать его на разговор, и наплевать насколько неудобно или неловко это будет.
Переступив порог, она налетела на Джулиана, уже протянувшего руку, чтобы постучать. Оба уставились друг на друга, словно никак не ожидали подобной встречи.
Рука медленно опустилась, блеснул браслет с морским стеклом. В коридоре было темно и тихо, лицо Джулиана скрывалось в тени.
– Не знал, разрешишь ли ты мне войти, – пробормотал он.
– Охотно разрешаю, – от облегчения ей пришлось прислониться к дверному косяку.
Он вошел, закрыл дверь. В комнате снова воцарилась тьма, нарушаемая только светом стеклянных башен. Джулиан был весь в черном и сливался с мраком; даже волосы стали совсем темными по контрасту с очень бледным лицом.
– И разрешишь ли ты мне себя поцеловать, я тоже не знал.
Она не двинулась с места. Больше всего на свете Эмма сейчас хотела, чтобы он подошел и коснулся ее… Хотела почувствовать его всей собой – теперь, когда разделяющее их пространство не искрило проклятиями и запретами.
– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, – прошептала она.
Всего шаг, и пространство между ними закончилось. Его рука обхватила ее затылок, его губы коснулись ее губ – горячие и сладкие, как чай с медом. Она прикусила его нижнюю губу, а он издал звук, от которого волоски у нее на руках встали дыбом.
Его губы заскользили по ее щекам.
– Я не знал, захочешь ли ты, чтобы я прикасался к тебе, – прошелестел его голос.
Какое удовольствие вот так, медленно поднять на него взгляд. Знать, что торопиться больше не нужно. Она выскользнула из сорочки и увидела, как линии его лица стали резче от желания, а глаза потемнели, словно морские глубины.
– Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся, – сказала она. – И нет ничего, чего бы я не захотела, – потому что это ты.
Он схватил ее в объятия – было так странно ощущать голой кожей его одежду, весь этот хлопок, джинсу и металлические клепки, но он уже нес ее к постели. Они рухнули туда вместе. Джулиан заизвивался, освобождаясь от рубашки и джинсов; Эмма склонилась сверху, целуя его шею, языком и зубами пробуя то место, где чувствовалось биение сердца.
– Я хочу медленно, – сказала она. – Я хочу чувствовать все.
Он схватил ее за бедра и рывком перевернул, оказавшись сверху.
– Пусть будет медленно, – сказал он с лукавой улыбкой.
Он начал с пальцев, перецеловав каждый по очереди, один за другим; потом перешел к ладоням и запястьям, плечам и ключицам. Проложил дорожку из поцелуев по ее животу, и вскоре она уже извивалась, вскрикивала и угрожала ему, а он только тихо смеялся и переходил к более чувствительным местам.
Когда мир у нее перед глазами несколько раз побелел, он привстал, откинул влажные волосы с ее лица и сказал: «Ну, поехали», – накрыл ее губы своими и превратил их тела в одно целое.
Это было медленно – все как он и обещал, – и на сей раз за их страстью не скрывалось никакого отчаяния. Они лежали поперек кровати, голодные, жаждущие, каждым касанием удовлетворяя голод и жажду. Она осторожно гладила его лицо: изгиб губ, ресницы, опустившиеся на скулы – и с каждым ее движением его дыхание становилось все более хриплым, а руки все сильнее мяли простыни. Ее спина изгибалась ему навстречу, в голове взрывались снопы искр. Они взлетали куда-то, переплетясь, проникая друг в друга, пока все не охватил небесный огонь. И когда огнем стали они сами, не в силах ждать больше ни мгновенья, больше не осталось ни Эммы, ни Джулиана, а появилось что-то одно, единое, вечное.
Своим сиянием они стали подобны ангелам.

– А остальные? Они в порядке? Как… Тай?
– И с ним, и со всеми прочими все хорошо. А с Эммой – в том числе и благодаря тебе. Ты ей жизнь спас.
Кит облегченно привалился головой к металлическому изголовью койки.
– То есть меня не будут наказывать за то, что я учинил в сражении?
– Нет, – медленно проговорила Тесса. – Но тебе надо знать, что все это означает. Это целая история. Тайны, ложные следы… Ее мало кто из живущих вообще знает.
– Наверняка про кровь фэйри. Тот Всадник… Он сказал: «Кит – тот самый ребенок. Потомок Первого Наследника». Только я никак не пойму, как это вообще возможно…
Тесса аккуратно разгладила юбку на коленях.
– Давным-давно Неблагой Король и Благая Королева заключили союз, чтобы объединить Дворы. Со всего мира фэйри они собрали волшебников, чтобы те навели специальные чары и сделали так, чтобы рожденный в этом союзе ребенок стал идеальным наследником. Не вся эта магия была доброй. Некоторая – очень темной. Король мечтал получить сына, который объединит оба королевства, будет внушать всем идеальную верность и идеальную любовь, и станет храбрее всех великих рыцарей былых времен.
– Ну, прямо вылитый я, – пробормотал Кит.
– …но когда ребенок родился, он оказался девочкой. Ауралиной.
– Какой неожиданный поворот сюжета.
– Король ждал наследника, мальчика, и очень… расстроился. Он послал рыцаря-фэйри убить девочку, но распустил слух, что ее похитили. В этот вариант истории почти все до сих пор и верят.
– Король приказал убить свою дочь?
– Вот именно. И с тех пор убивал всех своих дочерей, не в силах простить Ауралине, что она появилась на свет. Она предала его: девочка, да, но все равно наследница. Рыцарю, который пришел ее убить, она напомнила о вассальной верности, и он ее отпустил. Этот факт Король попытался скрыть. Он свалил вину за гибель Ауралины на другого, хотя девушка сбежала в мир смертных. Там она встретила мага, вышла за него замуж. А маг принадлежал к линии Сумеречных охотников, отступившихся от Конклава.
– Потерянных Эрондейлов, – пробормотал Кит.
– Их самых. Они были твоими предками. Этот род ведет к твоей матери. Все последние десятилетия Король планомерно охотился за всеми предполагаемыми потомками его дочери. Поэтому-то Эрондейлы и прятались, скрывались под вымышленными именами и защитой могущественной магии.
– Зачем Король все это делал? – спросил Кит.
– Ауралина унаследовала сильную магию. Все из-за чар, которые были сотворены над ней до и после появления на свет. Ее называют Первым Наследником, потому что она первой из фэйри стала наследницей и Благого, и Неблагого Дворов. Этот статус она передала всем своим потомкам. Так что кровь дает тебе право претендовать на верховную власть над всеми землями фэйри.
– Что?! – ужаснулся Кит. – Не нужна она мне! Не хочу я быть никаким Верховным королем фэйри!
– Чего ты хочешь, не имеет никакого значения – по крайней мере, для них, – грустно сказала Тесса. – Если бы ты даже не взглянул на трон фэйри, все равно найдутся те, кто захочет заполучить тебя и сделать пешкой в своей игре. Армия во главе с тобой способна низвергнуть Короля или Королеву, а то и обоих.
По рукам Кита побежали мурашки.
– И что, все знают, кто он сейчас? Кто я сейчас? Из-за того, что я сделал со Всадниками? Теперь за мной все охотятся?!
Тесса взяла его за руку ласковым материнским движением… Кит ничего подобного в жизни не помнил. Только смутное воспоминание: легкие светлые волосы, веселый голос поет… У истории о том, что я люблю тебя, нет конца.
– Отчасти мы держали тебя здесь эти дни, – сказала Тесса, – чтобы проверить, какие слухи о тебе сейчас ходят в Нижнем Мире. У нас там достаточно связей, мы следим за тем, о чем сплетничают на Базарах. Но после всего этого хаоса все только и говорят, что об Эмме с Джулианом, о гибели Всадников и о восшествии на престол Кьерана. Упоминался какой-то колдун, который заставил исчезнуть коней Всадников, но мы пустили дезинформацию, что это был Рагнор Фелл.
Тесса выразительно закатила глаза.
– Я думал, его зовут Рагнор Тень?
– Рагнор Фелл, – Тесса улыбнулась, и с виду ей сделалось лет девятнадцать. – Он тот еще разбойник. Много лет скрывался, а тут с помпой объявился в самом разгаре битвы. Теперь все в курсе, что Рагнор Фелл вернулся – и победил Всадников на глазах у всех.
Она хихикнула.
– Теперь у него совершенно испортится характер, помяни мое слово.

– Но у твоего отца смертные супруги были? С этим правилом можно что-то…
– Любовницы, а не супруги! – в устах Кьерана это прозвучало отвратительно. – Супруг – это официально. Со смертными спутниками играют, а потом выбрасывают. Отцу совершенно не было дела, как с ними обращаются при Дворе, а вот мне – есть. Если я приведу вас в страну фэйри в таком качестве, относиться к вам будут презрительно и жестоко, а я этого не вынесу.
– Но ты же Король! – возмутилась Кристина. – А они – твой народ. Прикажи им не быть жестокими!
– Они веками жили под жестоким владыкой, и за одну ночь не переучатся. Я и сам не знал ничего другого – вы научили меня доброте, – в глазах у него заблестели слезы. – Мое сердце разбито, и выхода я не вижу. Вы – все, чего я хочу, но я должен выбрать то, что лучше для моего народа. Я не могу ослаблять мои земли, приходя сюда, и причинить вред вам, забрав вас туда, тоже не могу. Ни в том, ни в другом случае мира нам не видать.
– Кьеран, пожалуйста! – Марк поймал его за руку (я держу руку Неблагого Короля, пронеслось у него в голове… кажется, он впервые подумал о нем «Король», а не просто «мой Кьеран»). – Мы сможем найти решение!
Кьеран притянул его к себе и поцеловал, крепко и внезапно, до боли сжав руку. Отпустив его, он был бледен, но щеки пылали, как в лихорадке.
– Я три дня не спал. Пускай бы Адаон был Королем. Другие хотят трон, а я хочу только вас.
– Именно поэтому ты будешь великим Королем, – вмешалась Кристина, тоже чуть не плача. 

– Вот кто реально жуткий, так это моя мама, – сказала Кристина, качая головой.
Она пригрелась у Марка в объятиях; Кьеран приятной тяжестью давил сбоку. Если бы не тревога за Эмму и Джулса, Марк был бы совершенно счастлив.
– …я рассказала ей вчера про нас.
– Правда?! – у Марка отвалилась челюсть.
Мама Кристины и правда была устрашающая женщина: когда Безмолвные Братья открыли городские ворота, она забралась на стену и метала оттуда копья десятками в Неблагих фэйри – с такой убийственной меткостью, что Красные Колпаки поспешили убраться из города. Ходил еще слух, что она засветила Ласло Балошу в нос, но он эту информацию решил не подтверждать.
– Что она сказала? – в черно-серебряных глазах Кьерана заплескалось беспокойство.
– Сказала, что не такого бы, наверное, для меня хотела… но важно то, что я счастлива. И еще добавила, что на замену Диего ушло сразу два мужика, и ее это совсем не удивляет, – лукаво усмехнулась Кристина.