Tender is the Night

Стремительное стаккато, в котором прошел этот день, потребовало хоть и приятного, но непривычного для нее напряжения сил.

НИКОЛЬ: Но если мой взгляд стал другим, так это оттого, что я выздоровела. И вместе со здоровьем восстановилась моя истинная природа.

НИКОЛЬ: Да, я уже почти полноценный человек. Я уже могу стоять на ногах сама без его помощи.

- До вас дошли слухи, что Дик Дайвер катится по наклонной плоскости?

- Хоть прясть, хоть ткать, только б от дела не отстать, — смеясь, сказал Дик.

- Если вы хотите прямо смотреть миру в лицо, научитесь сдерживать свои чувственные порывы...

Дик мысленно перебрал картины, отложившиеся в памяти за эти дни: путь в контору «Америкен экспресс» среди кондитерских запахов Via Nazionale; грязный туннель, выводящий на площадь Испании, к цветочным киоскам и дому, где умер Китс. (...). В Риме пришла к концу его мечта о Розмэри.

- Вероятно, бывали дни, когда только это меня и держало — музыка и рисование.

Он (Дик) добросовестно старался отвлечь ее от мысли, что это он починил ее, склеив заново разбитые куски, — ему хотелось, чтобы она утверждалась в радости бытия самостоятельно, не оглядываясь на него; но это было трудно, потому что рано или поздно она приносила к его ногам все, что получала от жизни, как охапки цветов на алтарь, как фимиам для воскурений.

Логика его жизни не оставляла в этой жизни места для Николь...