Наполеон Бонапарт

Наполеон испытал уже однажды горечь мучительного отступления. Тринадцать лет назад вслед за блистательными победами в Египте и Сирии он вынужден был возвращаться после неудачи под Сен-Жан д'Акром по выжженной солнцем, страшной дороге сирийской пустыни. Все повторялось. Тогда было только беспощадно палящее солнце и пески, теперь — холод и снег. Он помнил рождавший ужас пронзительный клекот огромных птиц, кружившихся над отступающей армией. Теперь в его ушах не умолкал вороний грай, и, оглядываясь, он видел сотни черных птиц, круживших над растянувшейся длинной, нестройной цепочкой армией в ожиданий добычи. Все, все повторялось. Молча шагая в тяжелой медвежьей шубе, в меховой шапке по промерзшей земле, окруженной лесами, он, как тогда, тринадцать лет назад, уже приходил к мысли о том, что надо скорее бросать эту обреченную армию; надо, не медля ни дня, ни часа, уходить.

Аустерлиц был крупной победой французского оружия - это было бесспорно.
Вильям Питт умер с горя - так по крайней мере говорили, - узнав о победе французов над объединенными силами коалиции.
Австрийский император Франц, оправившись от потрясения, 4 декабря, через два дня после сражения, явился лично на французские аванпосты, чтобы вступить в переговоры с императором Наполеоном о перемирии и мире. Переговоры закончились объятиями.
В России значение понесенного поражения подчеркивалось тем, что о нем нельзя было писать.

Но почему против мятежников не восстали истинные республиканцы - "последние якобинцы", люди, искренне преданные демократии и свободе?.. Почему они не встали стеной, не преградили путь организаторам переворота? Их голос не был слышен в эти дни, и это не было, конечно, случайным.
Кого должны были бы они защищать?.. Душителей народной свободы? Воров и казнокрадов, мздоимцев и спекулянтов, наживших состояние на народной нужде? Преступники, прикрывавшиеся красной тогой народных представителей, были столь чужды и враждебны Республике, чье имя они узурпировали, что ни у одного из истинных демократов не возникало желания сражаться ради сохранения их власти.

То были люди, принадлежавшие к беспокойному племени неудовлетворенных - insatisfaits. Мир, который окружал их, его общественные институты, социальные отношения, законы, право, мораль- все представлялось им несовершенным; они все брали под сомнение, осуждали и критиковали. ...
Мир был плох - на этом сходились все. Конечно, не природа, не зеленая трава, не листья на деревьях, не солнце, озаряющее землю, вызывали их недовольство.
Напротив, непреходящая красота и величие природы еще резче оттеняли уродства и пороки мира, созданного человеком. ...
Стремление к лучшему, более справедливому, более соответствующему естественным правам человека строю - строю, который принесет людям счастье - вот что было общим для передовых мыслителей XVIII века.