Ночь последнего обета

Продолжаю знакомство с творчеством Юкио Мисимы. На этот раз прочитала небольшую пьесу, состоящую всего из одного акта. Снова меня покорила красота слога и глубина произведения. Жалею, что не открыла для себя творчество этого автора раньше. И снова замечаю, что Мисима обращается к теме смерти. Видимо, эта тема всегда занимала его мысли, начиная с юности.

В данной пьесе два главных действующих лица — Старуха и Поэт. Первая живёт уже 99 лет, и происходящее вокруг не вызывает у неё каких-либо эмоций. Второму же свойственна юношеская восторженность. Он очарован влюблёнными парочками, которых видит на соседней скамейке. Казалось бы, ничего общего у этих двух людей и быть не может. И всё же они вступают в увлекательный диалог, который по мере развития затрагивает всё больше и больше философских тем. Здесь мы встречаем рассуждения и о любви, и о красоте, и о смысле жизни. Для примера привожу цитату:

Смысл жизни, говоришь? А разве не в том смысл, чтобы достойно жить, раз уж ты однажды появился на свет?

Сложно не согласиться с этими словами, правда? Люди веками бьются над вопросом о смысле жизни, а может быть, он действительно в том и состоит, чтобы жить достойно, не причиняя боли окружающим. Может быть, людям нравится всё усложнять, а на самом деле самые важные истины очень просты.

И ещё интересный момент: по мере продвижения разговора Поэт перестаёт видеть в Старухе дряхлую, некрасивую женщину. Теперь он и сам верит, что она та красавица, от которой когда-то теряли голову все мужчины. Это заставляет задуматься о том, что же такое истинная красота. Только ли внешность? Однозначно нет. Внутренний мир человека делает его красивым, а не лицо или тело.

Продолжаю знакомство с драматургическим наследием Юкио Мисимы - и не перестаю удивляться, как можно вместить столько красоты в одноактную пьесу! Аллегорический диалог Красоты и Смерти вложен в уста нищего поэта и дряхлой старухи, собирающей в парке окурки. Молодой поэт восхищается влюблёнными парочками на скамейках в парке, а присутствие старухи называет не иначе как осквернением "лестницы, ведущей в небесную сферу". Однако Старуха возражает ему, что она-то в свои 99 лет будет поживее всех этих сопливых юнцов с иссиня-бледными в свете фонаря лицами и зажмуренными глазами:

Ну чем не покойники? Пока они сидят здесь, они мертвы

И вдруг Старуха начинает рассказывать Поэту о давно ушедших временах, когда она была молода и прекрасна. С тех пор она не перестала верить в свою красоту, но убеждена, что всякий мужчина, кто скажет ей, что она прекрасна - обрекает себя на верную смерть. Поначалу воспринявший это с насмешкой Поэт приглядывается к ней - но вместо дряхлой, морщинистой старухи видит перед собой прекрасную юную девушку. И вдруг "аляповатые, по-опереточному вульгарные" декорации расступаются - зал наполняется нежной мелодией вальса, и на сцене появляются размытые очертания модного салона "Олений крик"...

Ощущения были ровно такие же как при чтении пьесы "Ночная орхидея" - сначала весьма средненько, но потом мне резко захотелось оказаться в театре: увидеть как в глубине сцены раздвигается чёрный занавес, услышать первые отзвуки вальса, посмотреть как весь токийский бомонд будет восхищаться изяществом прекрасной Комати - о её морщинах и лохмотьях мы вскоре забудем, подобно нищему Поэту... Хотя постойте-ка, это ведь уже и не поэт вовсе, но блистательный генерал-майор из Генерального штаба, который 99 вечеров подряд приходил к Комати на свидания в знак своей истинной любви... Девяноста девять ночей или девяноста девять лет?... Вот она! Вот она, магия театра - и Юкио Мисима постиг это искусство в совершенстве!

И вот ведь любопытный парадокс! Чтение Мисимы, этого Зачарованного Смертью Дьявола, отнюдь не всегда оказывает на меня тяжёлое впечатление - нередко даже наоборот, оно становится для меня жизнеутверждающим. Так было, в частности, в случае с повестью "Смерть в середине лета" - когда несмотря на всю произошедшую трагедию, герои находят в себе силы и желание жить дальше. Так оно случилось и здесь. Неожиданным образом из всей пьесы мне особенно запомнился пассаж о смысле жизни:

Давным-давно, когда я была молода, я чувствовала себя по-настоящему живой, только когда со мной приключалось нечто необычайное. Мне казалось, что я живу лишь в те мгновения, когда забываю обо всем на свете. Но потом я поняла свою ошибку.

Поэт (насмешливо). Ну и в чем же смысл твоей жизни?
Старуха. Смысл жизни? Опять шутишь? Да просто в том, чтобы жить.

В этой одноактной пьесе Юкио Мисиме удалось сблизить две вечных темы - смерть и красоту. Причём так виртуозно, что хватило небольшого диалога между старухой, собирающей окурки у лавочек, и подвыпившим поэтом. Мало слов, много смысла. Много реальности, немного мистики.

Случайно встретившись в парке, два персонажа - древняя старуха и молодой поэт - начинают беседовать. Поэт восхищается влюблёнными, которых очень много в парке, превозносит их чувства и ищет вдохновения для своего творчества:

...я преклоняюсь перед любовью - благодаря ей мир в глазах влюбленных становится прекраснее во сто крат. Посмотри на них - ведь они не слышат нашей болтовни. Они стали высокими, выросли до самых звезд, даже еще выше - они глядят на звезды сверху вниз...

Старуха же, напротив, утверждает совсем обратное:

Охо-хо. Зелен, бездарен, да к тому же еще и слеп. Ты хочешь сказать, что скамейки оживают, когда на них садятся эти вот сопливые юнцы со своими подружками? Брось. Надгробия там, а не здесь. Ты посмотри, как иссиня-бледны их лица в свете фонаря. И глаза у всех зажмурены. Ну чем не покойники? Пока они сидят здесь, они мертвы.

Из их незатейливого диалога становится понятно, что поэт - это воплощение Красоты, а старуха - символ Смерти. Однако старая женщина утверждает, что рано или поздно, тот, кто скажет ей, что она прекрасна, умирает. Молодой человек лишь смеётся ей в лицо. И тут она начинает рассказывать свою историю жизни, и вдруг в глазах поэта она перестаёт быть 99-летней старухой, покрытой морщинами...

Поскольку это драматургическое произведение, но в начале была описана «аляповато, по-опереточному вульгарно оформленная сцена». Почему-то мне легко было представить себя в ложе театра, наблюдающей за этим действом. Эффект присутствия был удивительным. Кроме того, имя Комати принадлежит жившей много веков назад японской поэтессе Оно-но Комати. Её не раз изображали художники разных эпох и делали её героиней театральных драм, также с её именем связано много легенд, две из которых искусно вплетены в сюжет этой пьесы. В японском языке её имя стало нарицательным для красавицы, именно поэтому неудивительны слова старухи:

Красавица остается красавицей всегда. Я теперь уродлива - но все равно я красавица, только уродливая красавица.

В целом меня удивила глубина смысла этой пьесы, совершенно несоразмерная её маленькому объёму.