Сериал

Правда,я еще не разобрался:то ли это обычный кошмар,то ли запоздалое осуществление мечты.

Господи?
Ну да, так и есть...
Конечно же, так и есть!
Это Он стоит за всем этим дерьмом!

Поговорим о Мордехае. Он никогда не знал, что ему делать со своими деньгами, но в конце концов додумался. Прослышав, что Добро и Зло уже не в моде, он принялся читать. Особенно Библию и маркиза де Сада. И, как нарочно, был поражен красотой книги Екклесиаста, единственным местом из первой, которое могло бы быть написано вторым. Суета сует, все — суета. Ничто не показалось ему таким ясным, как конец иллюзий и утопий.

Два чудака сидят вокруг деревянного ящика и несут всякую бредятину по кругу, и время от времени кто-нибудь из них чистит зубы, чтобы добавить немого действия.

Не забывай, пожалуйста, правило: количество идей никогда не заменит качества. Всегда найдется кто-то, кто пойдет дальше тебя, сделает лучше, чем ты. Но никто лучше тебя не сможет изобразить Жерома Дюрьеца.

– В основе измены и мести лежит страсть. Пламя, в котором смешались наши злые и добрые намерения. Гордость и желание в одном костре. Две непреодолимые силы, толкающие нас в одну и ту же пропасть – любви к самому себе.

Я мог воображать себя без нее, но вообразить ее без себя было выше моих сил.

— Мы не имеем права оставить ее в таком состоянии.
— Это Маэстро я не могу оставить в таком состоянии.
— Он поймет, Луи. У тебя нет выбора.
— Ты можешь обо всем меня просить, но только не о том, чтобы я оставил его сейчас. Не хочу бросать его в этой последней безумной затее. Даже если потом он сам меня бросит.

Луи готов признать, что одни люди умеют сочинять фразы, а другие – произносить их, но он не способен понять, почему все превозносят вторых и забывают первых. Каждый раз при виде переполненного, как сегодня вечером, зала, он представляет, как молодой драматург, живущий в трех шагах отсюда в какой-нибудь жалкой лачуге, пишет пьесу, которая когда-нибудь произведет фурор.

Нет ничего хуже, чем читать текст на глазах у автора, напряженно следящего за каждым движением твоих ресниц, за малейшей улыбкой.