Год смерти Рикардо Рейса

Подозрительность витает и в атмосфере гостиной, против обыкновения, гудящей, словно отель на Гран-Виа, испанским говором, который лишь изредка, в паузах, перемежается с португальской речью — да, робко звучит язык маленькой нашей страны даже у себя дома, робки и носители его, время от времени срывающиеся на фальцет в рассуждении продемонстрировать истинное или предполагаемое владение всеми этими Usted, Entonces, Muchas gracias, Pero, ибо никто не вправе счесть себя истинным португальцем, если не говорит на чужом языке лучше, чем на родном.

Уверен, Богу не понравилось бы, если бы он узнал, что мы верим, будто дела идут плохо оттого лишь, что он не дает им идти хорошо. Но ведь это всего лишь присловье, мы слышим его и повторяем бездумно — «Дай Бог», «Боже избави» — и вряд ли кто-нибудь способен представить себе Бога и волю его, да простится мне эта дерзость, кто я такая, чтобы рассуждать об этом? Да, это похоже на нашу жизнь — мы рождаемся, смотрим, как живут другие, и сами принимаемся жить, подражая этим другим, не зная при этом, зачем и для чего. Это очень печально.

...чего ж и взять с газет, рассказывающих только о том, что уже случилось и произошло, когда уже слишком поздно исправлять ошибки, и невозможно избежать опасности, а хорошая газета – это та, которая первого января девятьсот четырнадцатого года сообщила бы о том, что двадцать четвертого июля начнется война, и вот тогда бы у нас было в запасе почти семь месяцев, чтобы отвести эту угрозу – да хотя бы вовремя смыться, а еще бы лучше – появился бы на газетной полосе список тех, кому предстоит погибнуть, и миллионы мужчин и женщин за утренним кофе с молоком прочли бы в газете известие о собственной смерти, узнали бы день, час и место, когда выпадет им этот неотвратимый жребий, и имя полностью, и что бы, интересно знать, предпринял Фернандо Пессоа, случись ему два месяца назад прочесть: 30 ноября от приступа печеночной колики скончается автор «Послания»: может, к доктору пошел бы и пить бросил, а может, отменил бы уже назначенную консультацию у врача и пить стал вдвое больше, чтобы, не откладывая дело в долгий ящик, поскорее сыграть туда самому.

И потому не стоит говорить: Завтра сделаю, потому что завтра мы наверняка будем слишком утомлены, а лучше скажем: Послезавтра, и тогда у нас в запасе будет целый день, чтобы переменить мнение и отказаться от первоначального намерения, а еще благоразумней сказать: В один прекрасный день я решу, когда придет день сказать – послезавтра, и не исключено, что это не понадобится – может быть, смерть освободит меня от этого обязательства, ибо ничего на свете нет хуже обязательства – свободы, и которой мы сами себе отказываем.