Время предательства

— У нас у всех есть свои альбатросы.
— Или утка.

Но некоторые тайны тяжелее других. Они удерживают нас, замедляют нас. И мы не уносим их в могилу, потому что могила сама приходит к нам.

Анри заполз на диван. Медленно. Медленно. Ведь если подкрасться тихонько и ни на кого не смотреть, то никто и не заметит. Он вытянулся во всю длину, заняв две трети дивана, и осторожно положил голову на колени Гамашу.

Мы не сидим сложа руки, мы просто делаем глубокий вдох.

Анри не забыл. А более вероятно, думал Гамаш, поднимаясь по ступенькам, что он знал дом Эмили сердцем. И теперь овчарка ждала, помахивая хвостом, чтобы женщина, давно ушедшая в мир иной, впустила его, дала вкусненького и сказала, что он хороший мальчик.

Оба были умные, энергичные, амбициозные, и они инициировали друг в друге изменения Со временем ум превратился в коварство. Энергичность - в одержимость. А амбициозность стала безжалостной.

Арман Гамаш знал, что изменился. На бетонный пол упал один человек, а подняли уже другого. Но ещё он знал, что Жан Ги Бовуар так и не смог подняться. Он остался привязанным к окровавленному полу фабрики своей болью и болеутоляющими средствами, своей зависимостью и узами отчаяния.

Он должен держать страх на поводке, лишь чуть-чуть отпуская его. Немножко страха
обостряет реакцию, но, если ты его не контролируешь, он переходит в ужас, а ужас – в панику, а паника порождает хаос. А с наступлением хаоса начинается кошмар.

- Виски?

• Сейчас десять утра.
• Я не предлагала, я спрашивала. Ты принёс виски?
• Нет, конечно.
• Тогда зачем пришёл?

Знание может быть не только силой, оно ещё и взрывоопасно.