Beowulf

— Молись, сколько душе угодно, сын Эгглафа. Молись, кому хочешь. Но знай: боги не сделают за нас то, что мы должны сделать сами. Нам нужен не бог, Унферт. Нам нужен человек, муж, герой.
— Но вреда молитва не принесет, — настаивал Унферт.
— То, что не принесет вреда, не обязательно поможет.

— Они слабы, да, очень слабы эти люди. Но они убивают драконов, убивают троллей, они воюют, убивают друг друга и держат судьбу мира в своих мягких хилых руках так же, как ты держишь свои ракушки.

Будь твое сердце таким же сильным и яростным, как слова твои, не отважился бы Грендель разбойничать в ваших краях, не убивал бы безнаказанно.

— Говорят о тебе, что умен ты. Не мудр, но хитер и сообразителен.

К чему беспокоиться о том, чего нельзя изменить?

И вот, никакое доброе дело не остается без воздаяния.

— Нет позора — погибнуть в борьбе со злом. Только слава и место в Вальхалле.

Громадные волны подкидывали суденышко так, что оно скребло мачтою провисшее брюхо неба, и тут же швыряли в бездну столь глубокую, что дно касалось колец свернувшегося в гигантский клубок на дне морском Мирового Змея. Тяжкие черные облака обрушивались вниз водными массами, грохотали копьями молний.

Зима сжимала землю, сковывала ее морозной коркой, и ужас объял сердца обитателей побережья. Дар Хродгара подданным, его торжественный зал, превратился в символ смертного страха. Но Грендель не ограничился посещениями Хеорота, он рыскал по лесам и болотам, по фермам и хуторам, не упуская никого из встреченных на пути.

Иногда казалось ему, что здесь он и появился на свет. Рядом со входом затаилось небольшое озерцо с прохладной прозрачной водой. Вокруг него росли пни сталагмитов, над ними нависали иглы сталактитов — зубастая пасть земли, которая извергла озеро, как что-то непригодное для поглощения.