Краткая история почти всего на свете

На жаль, космічний простір такий розлогий, що середня відстань між будь-якими двома цивілізаціями становитиме, як вважають, принаймні 200 світлових років, які значно легше вирахувати, ніж уявити. Це означає насамперед те, що навіть якщо ці інопланетяни знають, що ми тут є, і якимось чином можуть розгледіти нас у свої телескопи, вони бачать світло, яке залишило Землю 200 років тому. Тож бачать вони не нас із вами. Вони спостерігають за Французькою революцією і Томасом Джефферсоном, а також за диваками в шовкових панчохах і напудрованих перуках — людьми, яким ще не відомо, що є атом або ген, які викрешують електричну іскру, натираючи бурштинову паличку шматочком хутра і вважаючи це неабияким фокусом. Будь-яке повідомлення, отримане нами від цих спостерігачів, імовірно, почнеться зі звернення «Вельмишановний пане» і міститиме компліменти красі наших коней і вправності в застосуванні китового жиру.

У середньому існування певного біологічного виду на Землі триває лише близько чотирьох мільйонів років, отож, якщо хочете залишитися тут на мільярди років, мусите бути такими ж непостійними, як і атоми, з яких ви складаєтеся. Приготуйтеся змінювати в собі все — форму, розмір, колір, видову приналежність, геть усе, — і робити це неодноразово. Сказати значно легше, ніж вчинити, позаяк процес змін відбувається вибірково. Аби пройти шлях від стану «матеріальної зародкової часточки атому» (як мовиться в опері Ґілберта і Саллівана) до розумної прямоходячої сучасної людини, ви мали знову й знову видозмінюватися — до того ж вчасно й упродовж надзвичайно тривалого часу. Тож у різні періоди протягом останніх 3,8 мільярда років то гребували киснем, то обожнювали його, відрощували плавці й кінцівки та швидко плавали, несли яйця, хвискали у повітрі роздвоєним язиком, були гладенькими й були пухнастими, жили під землею й жили на деревах, ставали великими, як олені, й маленькими, як мишки, й робили мільйон інших речей. Найменше відхилення від будь-якого із цих еволюційних імперативів — і ви б нині злизували водорості зі стін печери або ж вилежувалися, наче розімлілий морж, на якомусь кам’янистому узбережжі, або ж виштовхували струмінь повітря з дихала на вашій потилиці перед тим, як зануритися на 20 метрів під воду і набрати повну пащу смачнючих хробачків.

Расстояние от поверхности до центра Земли равно 6370 км, что не так уж много. Подсчитано, что если выкопать колодец до центра и бросить в него кирпич, то он долетит до дна всего за 45 минут (хотя в этой точке он будет невесомым, поскольку вся тяжесть Земли будет не внизу, а наверху и вокруг). Наши попытки продвинуться в направлении центра были поистине скромными. В Южной Африке один или два золотых рудника достигают глубины более 3 км, а глубина большинства шахт и рудников на Земле не превышает 400 м. Если бы планета была яблоком, мы бы даже не проткнули бы кожуру. На самом деле мы бы даже не приблизились к этому.

Во времена водолазных костюмов — тех, что были связаны с поверхностью длинными шлангами, — водолазы порой встречались с грозным явлением, известным как «выдавливание». Это случалось, когда отказывали помпы, что вело к катастрофическому падению давления в скафандре. Воздух вырывался из скафандра с такой силой, что несчастного водолаза в самом прямом смысле высасывало в шлем и шланг. Когда его поднимали на поверхность, «в скафандре оставались лишь его кости и клочки плоти», — писал в 1947 году биолог Дж. Б. С. Холдейн, добавляя для скептиков: «Такое случалось».
(Между прочим, первоначально водолазный шлем, изобретенный в 1823 году англичанином Чарлзом Дином, предназначался не для погружения под воду, а для тушения пожаров. Он назывался «дымовым шлемом», но, изготовленный из металла, он нагревался и был тяжелым; как скоро обнаружил Дин, пожарные не горели желанием лезть в горящие строения в любом облачении, но особенно в таком, которое нагревалось, как чайник, и к тому же делало их неуклюжими. Пытаясь окупить расходы, Дин испытал шлем под водой и нашел, что он идеально подходит для спасательных работ.)
Однако хуже всего кессонная болезнь — не столько из-за мучительных ощущений, хотя они действительно неприятны, сколько потому, что они намного вероятнее. Воздух, которым мы дышим, на 80 % состоит из азота. Когда человеческое тело оказывается под давлением, этот азот растворяется в крови и разносится по сосудам и тканям. Если давление будет изменяться слишком быстро — как бывает при поспешном подъеме водолаза, — этот находящийся в теле азот образует пузырьки, которые заиграют точно также, как в только что открытой бутылке шампанского, закупоривая мелкие кровеносные сосуды, лишая клетки кислорода и заставляя страдальца корчиться от мучительной боли.
Кессонной болезнью с незапамятных времен страдали сборщики губок и искатели жемчуга, но до XIX века она не привлекала особого внимания в западном мире, а потом появилась у людей, которые совсем не намокали (или в крайнем случае не очень сильно и обычно не больше, чем по колено). Это были кессонщики. Кессоны — это замкнутые сухие камеры, создававшиеся наречном дне для облегчения строительства опор мостов. Их наполняли сжатым воздухом, и часто бывало, что рабочие после длительного пребывания под повышенным давлением испытывали легкие симптомы вроде шума в ушах или кожного зуда. Но некоторые — нельзя было заранее предсказать кто — испытывали более сильную боль в суставах, а иногда падали с ног в мучениях и порой больше уже не поднимались.
Все это было крайне непонятным. Иногда рабочие ложились спать, чувствуя себя прекрасно, а утром просыпались парализованными. А порой вообще не просыпались.
Эшкрофт описывает случай с руководителями строительства нового туннеля под Темзой, устроившими незадолго до завершения работ праздничный банкет. К их удивлению, открытое в сжатом воздухе туннеля шампанское не заиграло. Однако когда они наконец вышли на свежий вечерний лондонский воздух, пузырьки вдруг заиграли, памятно оживив процесс пищеварения.
Кроме полного отказа от работы в среде высокого давления существует всего два надежных способа избежать кессонной болезни. Первый — подвергаться воздействию высокого давления очень короткое время. Именно благодаря этому фри-дайверы, о которых я упоминал раньше, без вреда могли опускаться на глубину до 150 м. Они не остаются на глубине достаточно долго, чтобы находящийся в организме азот растворился в их тканях. Другое решение заключается в том, чтобы подниматься осторожно, с остановками. Это позволяет пузырькам азота рассеиваться без вреда.