Похитители грез

— Поцелуи тебе, значит, не светят?
— Похоже на то.
Ноа потер пятно на своей щеке. Оно никуда не делось. Впрочем, как и всегда.
— Я знаю кое-кого, с кем ты могла бы поцеловаться.
— И с кем же? — спросила она, а затем всё поняла по озорным искрам в его глазах. — Ааа… точно.
Ноа пожал плечами. Среди всех, кого знала Блу, только ему удавалось проделать такое лежа.
— Меня не убьешь. Так что если тебе любопытно…
Любопытно ей раньше не было. Как не было и выбора. Невозможность кого-то целовать казалась чем-то сродни нищете. Какой смысл грезить о том, чего никогда не получишь?
Но теперь…
— Хорошо, — сказала она.
— А?!
— Хорошо, говорю.
Его щеки залил румянец. Но поскольку Ноа был мертв, кожа не покраснела; скорее, приобрела здоровый оттенок.
— Эм, — приподнялся он на локте, в то время как Блу легла поудобней. — Ну, как-то так…
Ноа приблизился к ней, и Блу охватил трепет длиной в половину, а то и четверть, секунды, поскольку затем она ощутила твердость его напряженных губ. Он прижимался к ней ртом до тех пор, пока тот не повстречался с зубами. Все это было противно, щекотно и дико смешно одновременно.
Оба неловко хохотнули.
— Мда-а, — протянул Ноа.
Блу хотела вытереть рот, но решила, что это грубо. Тот, что сейчас случилось, совсем не походило на то, чего она ожидала. Из ее груди вырвался вздох.
— Ладненько…
— Погоди, — перебил ее Ноа. — Не спеши. — Он убрал с лица Блу пару прилипших к губам волос. — Я не был готов.
Он встряхнул руками, будто поцелуи с ней приравнивались к спортивному мероприятию, и разминка могла предупредить судороги.
— Начинай, — велела она.
На расстоянии дыхания их вновь разобрал смех, но Блу сократила-таки дистанцию, за что получила очередной поцелуй в стиле любви с посудомойкой.
— Дело во мне? — предположила она.
— Порой с языком получается лучше, — ответил Ноа с долей сомнения.
Они внимательно смотрели друг на друга, пока Блу спросила, прищурившись:
— Ты вообще хоть раз целовался?
— Эй! — обиделся Ноа. — Просто это ты, и от этого мне неудобно.
— Ну а это ты, и мне тоже не очень ахти.
— Можем не продолжать…
— Пожалуй, так и поступим.
Ноа приподнялся на локтях, устремив рассеянный взор к потолку. Затем посмотрел на Блу.
— Киношки смотрела? Те, что с поцелуями. Твои губы должны излучать желание.
Блу прикоснулась ко рту.
— А они?
— Готовы обороняться.
Она надула и расслабила губы. До нее дошло, что он имел в виду.
— Представь одну из киношных сцен, — посоветовал Ноа.
Блу вздохнула и принялась перебирать воспоминания до тех пор, пока нужное не нашлось. Правда, оно не было взято из фильма, его показало дерево в Кейбсвотер: первый и единственный поцелуй с Гензи перед тем, как его не стало. Блу представила красиво очерченный рот Гензи, его улыбку, смех и сияющий взор, а затем прикрыла глаза.
Расставив локти с обеих сторон от головы Блу и упершись ими в матрас, Ноа склонился над ней и еще раз поцеловал. В этот раз — и она скорее это осознавала, нежели ощущала — во рту зародилось тепло и разлилось по телу. Одна из холодных ладоней Ноа скользнула к ее затылку, он снова прижался губами к ее губам, и те раскрылись. То было не просто прикосновение или же действие. То было упрощение: Ноа Черни и Блу Сарджент становились лишь «им» и «ей». Или чем-то более зыбким, таким как время, что пролегло между ними.
«Так вот, — подумала Блу, — чего я лишена».
Влюбиться в кого-то без права на поцелуи похоже на то, когда в школе у каждого есть телефон, кроме тебя. Или на то, что за границу ты не поедешь: ни поступать на эколога, ни просто так. А еще на то, что магический лес будет единственным чудом в твоей жизни.
Иными словами, это было невыносимо, а выносить приходилось.
Все шло хорошо, если забыть про холод. Блу позволяла себя целовать и целовала Ноа в ответ до тех пор, пока тот не отстранился и неуклюже не вытер соленую влагу с ее щек основанием кулака. Пятно на его лице стало темнее, а кожа — такой ледяной, что Блу начала дрожать.
Она улыбнулась ему сквозь слезы.
— Было очень приятно.
Ноа пожал плечами, но в его глазах отразилась боль. Он исчезал. Не становился прозрачным, а забывался. Его черты ускользали от Блу, хотя та смотрела в его лицо. Он отвернулся, судорожно сглотнув, и пробормотал:
— Будь я жив, позвал бы тебя на свидание.
В этом мире нет справедливости.
— И я бы пошла, — ответила Блу.
Прежде чем Ноа пропал, она заметила намек на улыбку.
Перекатившись на спину, Блу замерла посреди внезапно пустой постели. Солнечный свет озарял стропила под потолком. Блу прикоснулась к губам: такие же как всегда; будто она только что не целовалась в свой первый-последний раз.

(c) перевод katerinakondrenko

— Давай притворимся. Разок. А после не вспомним об этом.
Каким же он был странным и переменчивым. Между Гензи, что повернулся сейчас, и надменным парнем, с которым она повстречалась впервые, простерся мир. Немедля, она обвила его шею одной рукой. Кем же была эта Блу? Она словно не умещалась в собственном теле и устремилась к звездам. Он наклонился ближе — сердце снова отозвалось — и прижался щекой к щеке. Он не касался ее губами, но на лице ощущалось его дыханье — прерывистое, горячее. Его пальцы были прижаты к ее спине. Ее рот и его подбородок разделяла лишь щетина, слегка коловшая тонкую кожу. Воспоминания, мята, прошлое и грядущее — вот чем это было, и вот, что она будто бы прожила когда-то давно, а теперь жаждала повторить.
«На помощь», — подумала Блу. «Спасите, спасите, спасите».
Он отстранился, сказав:
— А теперь забудем.

(c) перевод katerinakondrenko