
Италия
Julia_cherry
- 891 книга

Ваша оценка
Ваша оценка
Вопреки реальности, по воле автора и с лёгкой руки подруги-читательницы поздний субботний вечер я провела в Италии. Жара привычная уступила место другой, разлившейся по улочкам Вечного города, а спасительная прохлада и отдохновение обрелись в отеле «Плаза», безлюдном и восхитительно свободном в мертвый сезон. В свете абажура сидели двое, ну а я, столь жадная по натуре до чужих драм, удобно устроилась рядом. Один поначалу терзался навязанным обществом, после привык, второй изливал душу, а я морщила нос, потому как оба джентльмена мне были неприятны.
Хэмфри Кэразерс, дипломат в министерстве иностранных дел и писатель утонченной прозы для интеллигенции, захлебывался словами и не мог остановиться, словно звуком собственного голоса силился заглушить внутреннюю боль, что в общем-то было непривычно. За годы шапочного знакомства его собеседник (наш рассказчик) уже давно для себя решил, что в Хэмфри маловато человеческого. Каждый, кто удосужился бы немного присмотреться, вне всякого сомнения, разглядел бы в дипломате и надменную учтивость, и отрешенность сознающего, что он не чета простым смертным… Но тогда откуда этот порыв излить душу?
Что заставило человека сдержанного и светского кричать от боли? А все то же знакомое и предсказуемое немного… Ведь надо же, какая незадача, ты можешь быть богат, утончен, красив и талантлив, но даже такой железный набор завидного жениха не сможет уберечь тебя от безответного чувства. Бэтти Уэлдон-Бернс, известная дива в тесном лондонском мирке, была одарена тонким чувством юмора, богата и достаточно умна. Жажда жизни горела в ней ослепительно ярким огнем, и все же о своем положении в обществе она не забывала… А еще Бэтти не любила. Видела в Хэмфри милого друга, но не больше. Только кто запретил бы тому мечтать о невозможном?
А жизнь – забавная штука. Откажешься принять правду такой, какая она есть, и рискуешь потом вот так исповедоваться в ночи и собирать себя по частям… Хэмфри вообще знатный был сноб и фантазер. Сам себе придумал светлый образ любимой, сам обиделся, когда ожидание столкнулось с реальностью. Вообще у меня большой вопрос, была ли любовь вовсе, а то ведь как вслушаешься в надрывный монолог: «Я давал ей что-то, чего она не находила в других», так и заподозришь, что ему просто хотелось обладать такой яркой и независимой, всеми любимой Бэтти (красивый был бы штришок к образу), а искренней любви там если и было, то с чайную ложку... Я, возможно, сейчас как древняя старушка проворчу, но таких фантазеров немало просто по жизни встречается. Напридумывают (а может, не удосужатся присмотреться?), а потом разбегаются через месяц, полгода, год и еще малой кровью отделаются, если без штампа в паспорте.
Как я уже упоминала, не только Хэмфри мне был неприятен. Сперва я была уверена, что за рассказчиком спрятался автор, который в привычной спокойной манере изложит сюжет. Только по ходу действия окончательно убедилась в том, что рассказчик – еще один важный образ, к авторской позиции отношения не имеющий. Моэм в принципе никогда открыто не выдвигает себя в текстах, а в словах героя было уж слишком много оценочного и отталкивающего. Умозаключение, что Альберт для Бетти – дань прозе жизни, возможность возвыситься над реальностью – только подтвердило мое предположение, что в нашем слушателе поневоле не меньше гнильцы, чем в столь неприятном ему Хэмфри Кэразерсе…
Хоть бы кто из джентльменов предположил, что Бетти в своем выборе руководствовалась чувством! И так уж вышло, что чувство это обнаружилось к человеку, находящемуся ниже по социальной лестнице! И если дипломат из министерства в подобном раскладе узколобо предрекает катастрофу и падение, то стрекоза Бетти не видит греха, абсолютно счастлива и предстает перед читателем достойным человеком действительно широких взглядов. И вот вам вопрос, в ком из собеседников вообще можно обнаружить нечто человеческое?..
Впрочем, не много ли рассуждений для небольшого рассказа? Однако ничего не могу поделать с тем, что от книги к книге Сомерсет Моэм все больше восхищает меня и своими психологическими портретами, и умением в простенький, казалось бы, сюжет заложить кладезь интересных мыслей. Напиши он поваренную книгу, и ее, похоже, проглотила бы с удовольствием, а потому заявляю открыто – читать его никогда не устану.

Это рассказ о двух влюбленных. Но один из них счастлив, а второй нет, потому что влюблены они не взаимно. Герой Хэмфри всю жизнь влюблен в Бетти, и все готов положить к ее ногам. Готов не раз и не два предлагать ей руку и сердце, готов смотреть как она выходит замуж за другого, готов ждать пока она снова не станет свободной дамой, готов быть всегда рядом и надеться на то, что Бетти рано или поздно оценит его преданность по достоинству и обязательно, обязательно согласится. А Бетти все отказывала, потому что влюблена... в себя в первую очередь. В том плане, что живет она как ей нравится, не переходя другим дорогу, не оглядываясь на чужое мнение и чужие ожидания, при этом честна с собой и с окружающими. Многие ли могут позволить себе такую роскошь?
И Хэмфри готов был ждать всю жизнь. Казалось бы, долголетние и непоколебимые чувства ничего не сможет сломить. Но вдруг Хэмфри открывается такое, что любовь к Бетти сдувает как пылинку. Отворачивает человека не то, что любимая женщина его никогда не полюбит и даже не то, что она может любить кого-то другого. Беда его именно в том, КТО его конкурент. Пусть даже откажет женщина мне, но как смеет быть благосклонной к такому вот?
Рассказ и правда о "нечто человеческом". Но мне не хватило привычного у Моэма умения увлечь читателя, было немного скучновато.

Еще один чудный рассказ Сомерсета Моэма . Правда, прослушала я его больше недели назад, а написать собралась только сейчас, так что впечатления немного уже не те, но я постараюсь вспомнить и описать именно те ощущения, что были "сразу после".
А было так: простой, жизненный, грустный, при этом не лишенный иронии и очень "изящный" рассказ. Как обычно у Моэма: все, что нужно, и ничего лишнего.
Это рассказ о человеке, который вдруг лишился своего идеала. Точнее, идеал которого вдруг сошел с пьедестала. И он, Хэмфри Каразерс, так этим обескуражен, что ему кажется, будто чуть ли не вся жизнь пошла прахом. И ему хочется выговориться, поделиться с кем угодно, пусть даже с почти незнакомым человеком в баре гостиницы. Даже, наверное, лучше, если с незнакомым.
А в чем же трагедия? Всю жизнь Хэмфри был влюблен в одну женщину - Бетти. Неоднократно делал предложение - отказывала. Жила в свое удовольствие - был рядом. Снова делал предложение. Снова отказывала. Думал, потому что беден и ничего не может ей предложить. Продолжал быть другом. В какой-то момент она решила выйти замуж за богатого и знатного. Принял, остался другом. И так всю жизнь.
Прошло много лет, и теперь Хэмфри тоже достаточно богат и знаменит. А Бетти вдова, живет себе уединенно на вилле в Греции. И думается Хэмфри, что уж теперь-то она ему не откажет. Правда, она и так кажется вполне счастливой, Хэмфри даже обидно: как она смеет быть счастливой без него?
Но все бы ничего, если бы не выяснилось... То, что разом покончило с его многолетней любовью. То, чего его снобистская душа уж никак не могла пережить. То, что вызвало у него такое непонимание и шок, что только и осталось, что сидеть в баре, пить и рассказывать незнакомцам о своей неудавшейся жизни.
А Бетти? А Бетти молодец. Она счастлива, и живет так, как ей самой того хочется. И при этом никого не задевая и никому не причиняя зла. Что бы об этом счастье ни думали всякие Хэмфри.
Моэм, как всегда, в точку.

Я невысокого мнения о женщинах, которые, кажется, считают войну удобным случаем поразвлечься и показать себя. Мне надоели газеты с фотографиями светских особ, разгуливающих в Каннах или играющих в гольф в Сент-Эндрюсе. Я всегда считал "золотую молодежь" безмерно утомительной. Стороннему наблюдателю веселая жизнь кажется скучной и глупой, но неразумен моралист, который станет судить ее сурово. Сердиться на молодежь за это веселье так же нелепо, как на щенят, которые носятся бессмысленно взад-вперед, барахтаются в куче или ловят собственный хвост. Лучше спокойно стерпеть, если они разроют клумбу в саду или разобьют какую-нибудь фарфоровую вещицу. Кое-кого из них утопят, потому что они окажутся хороши не по всем статям, а из остальных вырастут вполне добропорядочные собаки. Буйствуют они просто по молодости, от избытка жизненных сил.

Я люблю рассказы, у которых есть начало, середина и конец. Мне непременно нужна «соль», какой-то смысл. Настроение — это прекрасно, но одно только настроение — это рама без картины, оно еще ничего не значит.

The worst of having so much tact was that you never quite knew whether other people were acting naturally or being tactful too.
















Другие издания
