Избранник судьбы

Дама. ...Я хочу спросить, из чего же вы все-таки вывели, что я англичанка?
Наполеон (отбросив ораторский стиль). А очень просто. Вам нужны были письма, которые принадлежали мне. Вы посвятили утро тому, чтобы украсть их, — да, украсть, как разбойник с большой дороги. А вечер вы посвятили тому, чтобы всю вину за это свалить на меня же; чтобы представить дело так, будто я хотел украсть ваши письма, будто причиной всему — моя подлость и эгоизм и ваша доброта, преданность, самопожертвование. Это и значит действовать по-английски.

Дама. Я хочу вам что-то сказать. Только вы, пожалуй, не поймете.
Наполеон. А вы этим не смущайтесь.
Дама. Ну так вот: я обожаю мужчин, которые не боятся быть подлецами и эгоистами.
Наполеон (в негодовании). Я не подлец и не эгоист.
Дама. О, вы себя недооцениваете. К тому же не надо понимать меня буквально: я, собственно, не имею в виду подлость и эгоизм.
Наполеон. Очень признателен. А то я уже было понял вас буквально.
Дама. Ну и правильно. Но я хотела сказать, что в вас есть какая-то простота и сила.

Англичане – особая нация. Ни один англичанин не может опуститься настолько низко, чтобы не иметь предрассудков, или подняться настолько высоко, чтобы освободиться от их власти. Но каждый англичанин от рожденья наделён некоей чудодейственной способностью, благодаря которой он и стал владыкой мира. Когда ему что-​нибудь нужно, он нипочём не признается себе в этом. Он будет терпеливо ждать, пока в голове у него, неведомо как, не сложится твёрдое убеждение, что его нравственный, его христианский долг – покорить тех, кто владеет предметом его вожделений.