Малая форма - глубокое содержание.
SantelliBungeys
- 116 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Чем больше читаю литературу азиатских стран, тем больше она мне нравится. Она отличается от европейской и русской, и раньше мне было тяжело воспринимать произведения азиатов, в том числе японцев. Но сейчас я понимаю, что хочу познакомиться с творчеством как можно большего числа японских писателей. "Смерть в середине лета" — произведение Юкио Мисимы, которое затронуло меня больше всего на данный момент. Я читала его романы, которые мне очень понравились, но именно этот короткий рассказ вызвал больше всего эмоций. Не думаю, что смогла понять чувства героев полностью. Даже представить не могу, какую боль чувствуют родители, потерявшие своих детей. А у отца ещё и сестра погибла в тот же день. Невыносимое горе. И всё же человек способен выдержать и не такое.
Этот рассказ точно не из разряда "прочитал и забыл". Такое вряд ли забудешь через месяц, через год, да даже через десять лет. Горе, с которым столкнулись Масару и Томоко, потрясает, шокирует. От прочитанного просто сердце разрывается. Автор описывает происшествие по большей части с точки зрения Томоко. Она не сразу осознаёт, что случилось. В первые несколько часов она даже не знает, что её дети в опасности. А когда осознание всё же приходит к ней, уже ничего нельзя изменить.
И тут начинается самое страшное, что может чувствовать человек. Осознание потери, страшнейшая душевная боль, всепоглощающее чувство вино, мысли о том, что ты мог предотвратить трагедию, но ничего для этого не сделал. Эти чувства способны мучить человека годами. Они не отпускают ни днём, ни ночью, особенно когда ты понимаешь, что смерть была настолько нелепой, странной, неестественной... Просто не укладывается в голове.
Может ли человек выдержать такую боль, справиться с этим горем? Да, может. Он может вернуться к нормальной жизни, начать следить за своим внешним видом, найти новое хобби, общаться с родными и друзьями. Но шрам на сердце останется навсегда. И даже спустя годы эта боль будет жить в сердце и напоминать о себе.

Давненько смотрю на автора, а тут мне попался сборник Маркиза де Сад . Грех было откладывать. И я в полном восторге от языка Мисима. Он так и льётся, словно ручеек. Красиво и сладко. Читать одно удовольствие. Не знаю, подружусь ли с его текстами, но усладу для глаз однозначно получу.
На улице был теплый и погожий день, трое деток и их тетка отправились отдыхать на побережье моря. Никто не предполагал, чем для них может обернуться такое безобидное время препровождение. Двое взрослых ребят решили побаловаться, настоящие сорванцы. Зашли в море и нашли места, где ножки проваливаются в песок. А потом их накрыло волной, а следом и женщину.
Не знала, что возможна смерть от удары волны. Но, видимо, от силы удара в нежелательное место, сердце действительно может остановиться, если рассуждать логически. Раньше никогда не задумывалась об этом, а ведь сколько раз купались в штормовом море на волнах.
Сама же новелла повествует о потери близких людей. Мисима затрагивает практически все аспекты, связанные со смертью, через которые проходит человек: отрицание и осознание, принятие, прощение самого себя и необходимость двигаться вперед.
Но где-то под ложечкой всю жизнь будет ныть напоминание об утраченных людях, сковывая и парализуя. Живя в рутине и в беззаботном мире, ты не ждешь на пороге смерть, которая круто может изменить жизнь. А она всё равно приходит, ломает и крушит всё на своем пути.
Несмотря на трагичность и пронзительность, главная героиня показалась мне холодной. Не так я себе представляю горе матери, потерявшей сразу двоих детей. Она больше думает о самолюбие, периодами, чем о своих погибших детях. С другой стороны, горе каждый переживает по-своему. И как писал Мисима в новелле — время траура достаточно эгоистичное. Поведение матери это и подтверждает.
Думаю еще долго не забуду данную работу, она психологична, продумана и трагична. А себя поздравляю с открытием еще одного автора, долго же я люблю тянуть. У страха глаза велики, как говорится.

"Нет-нет-нет-нет! Только не это..." - пронеслось у меня в голове, когда трагические события новеллы начали неумолимо приближаться. По ощущениям это было сравнимо с тем, когда я впервые встала на коньки и сломя голову понеслась вперёд, не имея ни малейшего понятия, как тормозить. Разумом понимаешь, что это непременно произойдёт – падение на лёд столь же неизбежно, как и то, что сюжет разобьёт мне сердце, – но судорожно цепляешься за надежду, за любые слова, которые ещё могут всё изменить или хотя бы смягчить боль. Смерть действительно случится - недаром ведь новелла так называется, – вопрос когда и как. Даже нет. Вопрос – кого она коснётся...
Самое сложное заключалось в том, что хотелось облегчить душу и дать выход эмоциям, ткнув уже наконец в кого-то пальцем со словами "это она во всём виновата!" - но здесь невозможно кого-либо винить. Ясуэ? Но она не должна была оказаться на пляже одна с тремя маленькими детьми, тем более не родными. Томоко? Да, она осталась поспать в гостинице, - и в силу засевших на подкорке нашего мозга установок мы спешим обвинить её в беспечности и лени: "тоже мне мамаша". А почему нет? А если бы она была у врача или на работе, наше отношение бы к ней изменилось? Готова спорить, что да. Конечно, – ведь так бы она была занята чем-то действительно важным, а не дрыхла бы себе спокойненько, пока на пляже разворачивалась страшная трагедия. И откуда у нас (и в первую очередь у самих матерей) такое пренебрежительное отношение к собственному отдыху? Это, конечно, совершенно не означает, что дети должны оставаться без присмотра - здесь же малыши и не были предоставлены самим себе, хотя пляж был, пожалуй, не самой лучшей идеей. В общем, на протяжении всей новеллы у меня ни разу не промелькнула мысль упрекнуть Томоко в том, что она осталась дома.
Однако Мисима так и не убедил меня в том, что за целых 4 часа, пока золовку пытались вернуть к жизни, мать не задалась вопросом, где же её дети. Ну не верю я в этот его «психологический водоворот». Хотя, всполошись она раньше, – что бы это изменило в сюжете? Ровным счетом ничего, но осадочек остался.
В остальном, автор для меня превзошёл самого себя. И если «Золотой храм» с лёгкой руки Б. Акунина именуют «эстетическим манифестом Мисимы», то эта новелла – манифест чувств. С какой-то сверхчеловеческой отстранённостью автор вскрывает души людей в момент наибольшей искренности, на пике отчаяния, – и обнажает всю палитру истинных чувств: злость, обида, ненависть, отрицание, тщеславие, скованность, показное безразличие, самотерзание, жалость к себе, мнительность, зависть, желание зла другим, – которые спустя некоторое время сменятся смирением, умиротворенностью, забвением и, наконец, освобождением.
Новелла повествует не о смерти, но о жизни после. Трагедия на пляже осталась позади — и всё возвращается на круги своя. Повесть будто соткана из множества разноцветных лоскутов — эпизод в поезде, с фонтанчиком, с заштопанным трико, вся линия с Кацуо... И очень сильный, жизнеутверждающий посыл под конец — признаться, я даже не ожидала. Однако сама концовка вновь заставила моё сердце сжаться в нехорошем предчувствии…
Вот оно! Недавно я поймала себя на мысли, что с начала моего активного знакомства с азиатскими авторами, мне ещё ни разу не встретилось такое произведение, чтобы потрясло, чтобы аж дух захватывало, которое бы я могла рекомендовать без оговорки о специфичности восточной литературы – и вот оно!! Истинная классика вне времени и пространства, эта пронзительная история, разбившая вдребезги моё материнское сердце, – бриллиант чистой воды.
Браво, Юкио Мисима, я снимаю шляпу перед Вашим талантом – Вам удалось продержать меня в таком эмоциональном напряжении на протяжении всего чтения, которого я не припомню уже очень давно. Вот как я затаила дыхание на самой первой сцене , где «тут, правда, неровное дно и слишком большие волны», так и просидела до самой последней строчки, жадно листая страницы, – благо, новелла весьма лаконична. Настоятельно рекомендую к прочтению – в особенности тем, кто ещё сомневается или, подобно мне, только начинает своё знакомство с литературой Страны Восходящего Солнца.

В такие минуты несчастье, мысли о котором мы вечно гоним подальше от себя, мстит нам за пренебрежение полной мерой.

Но иногда трагическое происшествие создает своего рода психологический водоворот, заставляющий каждого человека в толпе мыслить одним-единственным, наиболее примитивным образом. За пределы этой очевидной траектории выбраться непросто, еще сложнее противопоставить ей свою версию.















