Ваша оценка

4,2

(527)

Накипь

Эмиль Золя

<p>Десятый роман о второй ветви рода Ругон-Маккаров, семействе Муре</p>

Жанры

Книга из цикла

Ругон-Маккары

Карьера Ругонов

Эмиль Золя

4,2

(2,5K)

Добыча

Эмиль Золя

4,2

(1,1K)

Чрево Парижа

Эмиль Золя

4,1

(1,8K)

Завоевание Плассана

Эмиль Золя

4,3

(601)

Проступок аббата Муре

Эмиль Золя

3,7

(480)

Собрание сочинений в 18 томах. Том 5. Его превосходительство Эжен Ругон

Эмиль Золя

3,9

(734)

Западня

Эмиль Золя

4,4

(3,1K)

Страница любви

Эмиль Золя

(1,2K)

Нана

Эмиль Золя

3,9

(1,8K)

Дамское счастье

Эмиль Золя

4,2

(8,3K)

Рейтинг LiveLib

4,2

527 оценок

5
49%
4
37%
3
13%
2
1%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 587Хотят прочитать 447

Рецензии

Аноним26 января 2019 г.
Завоевание Парижа
И снова очень-очень крутой роман от Эмиля Золя. Я уже, кажется, писала, что у меня с ним через раз "выстреливает": то средне, то "ну прям вообще". В этот раз на очереди был второй вариант, и статистика не подвела :)
Так уж сложилось, что романы Золя я читаю не по хронологии, а как в голову взбредет. Ну вот захотелось именно эту книгу - так почему бы и нет? Так и вышло, что сначала, года 3 назад, я прочитала "Дамское счастье", а теперь "Накипь", которая вообще-то ему предшествует. И я скажу, что от такого порядка книга нисколько не проиграла. В каждой из них самостоятельный сюжет, разве что главного героя "Дамского счастья" я бы воспринимала, наверное, чуть по-другому, если бы уже была с ним знакома ранее. Но и так неплохо получилось.
"Накипь" (кстати, как-то в процессе не удалось задуматься, откуда такое название; так что, если кто знает, просветите) рассказывает нам о совсем молодом Октаве Муре, который приехал покорять Париж. Он красив, обаятелен, обладает коммерческой жилкой и воображением, мечтает вести дело на широкую ногу и завоевать весь мир. А пока что работает приказчиком в тот самом "Дамском счастье", которое пока еще обычный скромный магазин и живет в одном очень респектабельном доме по совету своего знакомого архитектора. У Октава есть план: ему представляется, что карьеру ему проще всего будет построить с помощью женщин (прям Милый Друг №2, если бы только он был с ним знаком).
Женщин он принимается завоевывать прям с порога. Магазином владеет красивая и умная женщина г-жа Эдуэн - почему бы не попробовать? И в доме, где поселился Октав, полно женщин из уважаемых буржуазных семей, наверняка среди них найдется какая-нибудь и для него. Он, что, мягко говоря, слегка раздражало, кидается почти на каждую, которая имела неосторожность попасться ему на пути, кто бы она ни была. Однако все выходит не совсем так, как ему мечталось.
Поначалу, впервые оказавшись в этом шикарном доме, Октав даже подавлен его показной роскошью, благопристойной тишиной, "светскими" замашками населяющих его людей. Еще и каждый из них не упустит случая сказать, какой у них приличный дом, сюда не пускают всякий сброд и живут здесь все только сплошь приличные люди.
Однако эта маска приоткрывается в первую же неделю, и чем дальше, тем больше мы узнаем, что же тут происходит на самом деле. Драка за деньги, грязь, зависть и сплетни расцветают буйным цветом.
На одном этаже живет семья с двумя дочерьми на выданье, которых мамаша старается пристроить во что бы то ни стало, вот уже два года таская по всем обедам и вечерам и толкая в объятья любого зазевавшегося холостого мужика (вот им бы отлично тут подошло слово "потаскухи" в каком-то своем прямом смысле). О, она готова жить впроголодь, но будет изображать из себя важную даму. С самого младенчества она учит дочерей одному: мужчина существует, чтобы давать жене деньги. Так как ее собственный муж надежд не оправдал, в квартире, такой респектабельной, не утихают ссоры и скандалы. А отец семейства, чтобы хоть как-то свести концы с концами, сидит по ночам над рутинной малооплачиваемой работой, ведь так его бушующие женщины смогут прилепить пару лишних бантов на платье и, может, хоть ненадолго оставят его в покое.
В другой сладкой семейке одного вечно лихорадит, а другая бьется в нервном припадке, время от времени похаживая налево единственно для успокоения нервов. В третьей - вообще шведская семья из мужа и двух кузин, одна из которых сняла с другой все хлопоты по хозяйству, в том числе и необходимость спать с мужем. В четвертой жена ненавидит и презирает мужа и чуть ли не насильно отправляет его к любовнице, только бы он к ней самой не прикасался. В пятой квартире живет одинокая женщина, которую когда-то бросил муж и теперь она липнет ко всем подряд, оставаясь при этом "порядочной женщиной". А в шестой живет забитая тиранским воспитанием молодая женщина, которой родители, отдавая ее замуж, запретили иметь детей под угрозой лишения ее наследства и родительского благословения. И только в одной квартире живет вполне счастливая семья, членам которой наплевать, что о них говорят, они не имеют никаких дел с другими жильцами и живут в свое удовольствие.
Остальные же - чудная компания - то и дело собираются у кого-то, слушают фортепиано, пьют чай, сплетничают, пытаются как-нибудь обдурить и обокрасть друг друга. Кстати, трое из них - это родные братья и сестра, что не мешает им от всей души друга ненавидеть, иногда вступая в союзы.
О, сколько всего скрывается под крышей этого благопристойного дома. Кажется, все тут уже переспали со всеми, все подрались из-за наследства или приданого, даже смерть отца превращается в поле для вымогательства и попыток сыграть на чьих-то чувствах ради собственной выгоды. Золя иногда вставляет какие-то до тошноты мерзкие сцены, когда, например, пьяного вдрызг богатого дядюшку с двух сторон обступают племянницы, чуть ли не облизывая и "тонко" намекая, чтоб подарил им денег, а когда отказывается, то просто обыскивают его и отбирают то, что находят в карманах... А это, между прочим, званый обед, а не что-нибудь.
И на этом фоне совсем не мерзко выглядят моменты, когда по утрам распахиваются кухонные окна и во внутренний двор выливаются литры помоев: как вполне натуральных, так и словесных - это служанки обсуждают своих хозяев. Как известно, служанки знают все!
И вот тут-то Октав Муре ловит рыбку в мутной воде, ища пути к осуществлению своей мечты. Что ж, как мы знаем из "Дамского счастья", у него все вышло, и очень успешно. Париж покорился. Но вот понравится ли вам такой Париж?
Читать далее
86
3,1K
Аноним30 октября 2017 г.
Zoo. Animals. Pigs
Эмиль Золя безусловно велик. И могуч. Острота и злободневность, откровенность и даже некоторая безжалостность этого романа по отношению к предполагаемому читателю (напомним, что роман "Накипь" написан в период французской Третьей Республики в 1882 году и предназначался для чтения прежде всего тем, кто в нём изображён — буржуа и предпринимателям, именитым и не особо знатным, но всё-таки не бедствующим горожанам, парижанам, тем, кто задирал нос перед простым рабочим человеком и кичился своим происхождением или наличием монет в карманах — причём наличие этих монет совсем не всегда было фактическим) под силу только крупному и смелому литератору, совсем не боящемуся общественной негативной реакции, как мне кажется, неизбежной для этого романа. Уж больно неприглядными, порой жалкими и зачастую смешными изобразил он людей из определённого социального слоя горожан. Причём смешными не в смысле шутки юмора, а в том смысле, что высмеял эту, видимо, довольно многочисленную и значимую во французском обществе категорию людей.
В центре внимания стали отношения между мужчинами и женщинами. Такими, какие они есть. Ну, вы поняли — мужчины хотят и стремятся обладать, а дамы изыскивают возможности для любви. И это, в общем, нормальная естественная потребность, определяемая нам социально-половой ролью и статусом (чёрт его знает, наверное во времена Золя всяких там промежуточных гендерных типов не было, ибо в романе о них ни полслова, ни ползвука). Однако то, как мы всё это проделываем друг с другом, как обставляем все эти наши левые походы и забеги, чем руководствуемся при этом, какие ставим цели и какими способами добиваемся их достижения — вот вся эта возня вокруг и около мальчиково-девочковых отношений и стала предметом рассмотрения в этом романе французского классика. Но Золя не просто показываем нам разного рода ухищрения, предпринимаемые теми или иными персонажами для обеспечения своих романтических и сексуальных потребностей, а безошибочно и беспощадно (повторю это определение) вскрывает всё двуличие и ханжество, лицемерие и показушность, морализаторство и бездушие современных ему городских буржуа. И заканчивает свой роман тем, с чего я начал этот отзыв — "Всюду те же свиньи", — говорит один из персонажей романа. И мы с ним соглашаемся.
PS Так получилось, что этот роман читался в параллель с романом другого француза и классика — Гюстава Флобера "Воспитание чувств". И довольно долго было ощущение чрезвычайной близости, если не схожести книг. И тут и там молодые люди, приехавшие покорить Париж, и тот и другой герой сосредотачиваются над тем, как им устроить свои любовные делишки — не влюбиться и создать затем семью, а именно уладить делишки — найти любовницу и лучше, если не одну, да ещё при этом не чураться разного рода случайных приключений на этой ниве. И довольно долго было ощущение, что Эмиль Золя, в моём личном восприятии, обгоняет Флобера — как-то мне язык и образы Золя показались сильнее и доходчивее, да и сама проблематика изложена им более остро и жёстко. Но поскольку Золя я читал глазами, а Флобера слушал (и пока что ещё продолжаю слушать) в аудиформате, то не будем спешить с выводами...
Читать далее
57
1,2K
Аноним9 августа 2017 г.
За высокими дверями красного дерева…
— Боже мой, мадемуазель, что этот дом, что другой — никакой разницы. По нынешним временам где ни служи — все одно. Всюду те же свиньи.
Вот чем больше читаю Золя, тем больше расстраиваюсь его какой-то непопулярности в современном мире. На слуху буквально пара произведений, которые и переиздаются, а вот ту же "Накипь" я попыталась найти в продаже и что же? Самое свежее издание 93-его года, а предыдущее 63-го… Может, я, конечно, искать не умею, но что-то мне подсказывает, что не в этом дело. И это меня искренне печалит. Ведь какие персонажи! Какой сюжет! Какая актуальность! Какой слог в конце концов! Вот хочется пиарить и пиарить, хочется взять издателей за грудки и потрясти немного, а то и не немного…
Дальше как обычно простыня)
В общем, я думаю, все уже поняли, что у меня опять восторг-восторг. Книга проглотилась и улетела в любимые. Октав Муре, уже немного знакомый мне по предыдущей книге Золя «Завоевание Плассана» приезжает в Париж, дабы его покорить. Сколотив уже небольшой капитал в торговле, этот двадцатидвухлетний красавец мужчина решает строить карьеру через милых дам. Несмотря на некоторую циничность (ему скорее хочется ею обладать, чем она и впрямь у него есть в начале романа), он все же еще в душе неискушенный провинциал. Затаив дыхание, поднимается он по великолепным лестницам дома, в котором снял квартиру. Повсюду царит великолепие и прямо-таки веет добропорядочностью. Да еще и архитектор, который и устроил его в это жилье, несколько раз настойчиво просит соблюдать приличия и ни в коем случае не водить сюда женщин, ведь

«Вы видели дом… Весь как есть населен приличными буржуа. А уж насчет нравственности — дальше идти некуда!.. Мне кажется, что они даже перегибают палку… Никогда вы не услышите грубого слова, а шума не больше, чем сейчас. В случае чего Гур приведет самого хозяина, господина Вабра, и мы с вами оба будем хороши!.. Голубчик, прошу вас, ради моего спокойствия, уважайте порядки этого дома!»
Но пройдет совсем немного времени и двери дома распахнутся перед молодым приказчиком:

Вечером, около пяти часов, Октав, сидя в ожидания обеда за столом у Пишонов, испытал приятное чувство отдыха. Его начинал смущать дом, в котором он поселился. Проникнувшись сперва уважением провинциала к внушительному виду роскошной парадной лестницы, он теперь испытывал безграничное презрение ко всему, что, как он смутно догадывался, таилось за высокими дверьми красного дерева. Он вообще перестал что-либо понимать. Те самые буржуазные дамы, добродетель которых поначалу обдавала его холодом, теперь, как ему казалось, способны были уступить сразу, стоило только поманить пальцем. И если он встречал сопротивление со стороны какой-нибудь из них, то сейчас это его удивляло и вместе с тем бесило.
Мне же при чтении романа не раз хотелось процитировать слова из известной советской комедии: «И они еще борются за почетное звание дома высокой культуры быта!» Потому что распахнулись двери квартир и одна за другой всплывают интрижки господ и дам. Интрижки омерзительные в первую очередь даже не нарушением священных клятв, которые дают друг другу супруги, вступая в брак, все же в жизни разное бывает. Омерзительны они своей бестолковостью, ненужностью, бесчувственностью. Нет в них ни животной страсти, ни высоких чувств, ни плотских желаний, ни тем более любви, пришедшей не с тем и не тогда. Просто все так делают. Просто главное соблюсти внешние приличия и не попасться. А уж если попался, сделать морду кирпичом и выпутаться с наименьшими потерями. И уже через неделю после разразившегося скандала ходить с высоко поднятой головой и рассуждать о морали и нравственности, которой так не достает современному миру. Можно содержать жену и любовницу и даже принимать у нее гостей, а жена вполне в курсе адреса, где искать муженька, случись форс-мажор. Можно даже притащить любовницу в дом, благо та родня жены, и спать с ней в одной кровати, типа никто не в курсе, главное не забывать рассуждать о нравственности и святости, повесив картину с богоматерью в кабинете. Можно спать с мужем и с соседом, когда муж провожает тестя с тещей до дому. И при этом еще и остаться достаточно приятным персонажем. Можно рассуждать о безнравственности низших сословий и задирать подол каждой симпатичной и не очень служаночке (как та потом будет избавляться от ребенка в случае чего это отдельная история).
Слуги господ то же хороши. Подмечая и примечая, зная кто с кем и когда, они с удовольствием льют грязь им на головы, открыв окна, выходящие на грязный двор. Текут помои по плитам двора, текут грязные сплетни (причем не греша против истины) по языкам горничных, кухарок и лакеев. Те не уступают в моральном облике своим господам, но хоть на нравственность не претендуют и называют вещи своим именами.
Что примечательно, в романе нет ярко выраженных отрицательных героев, слишком они для этого слова мелковаты (несмотря на свою колоритность). Да неприятны, да лицемерны, но я бы не назвали ни одного из них однозначно плохим или однозначно хорошим. Нет у меня какого-то зашкаливающего негатива к ним, а кого-то даже жаль. Несмотря на всю грязь и мерзость, они продукт того времени, тех устоев и того общества. Как можно требовать верности у девчонки, которая всю жизнь провела в охоте за мужем? Ее что учили любви, верности, учили тому, что семья это святое? Ее научили любить только деньги, отсюда и муж не в радость, и любовник вскоре бесит не меньше и по тем же собственно причинам. (Вообще отношения между супругами и между любовниками не особо разнятся)

Она продолжала говорить, раскрывая в коротких, отрывистых фразах всю историю своего замужества: три зимы, проведенные в погоне за мужчиной; молодые люди всех мастей, в чьи объятья ее толкали; неудачи, которые она терпела в торговле своим телом на этих своего рода узаконенных панелях, какими являются буржуазные гостиные; затем ухищрения, которым матери обучают дочерей-бесприданниц, целый курс пристойного и дозволенного разврата — прикосновения во время танцев и пожатия ручек втихомолку за дверьми, бесстыдство невинности, рассчитанное на аппетиты простаков; затем муж, добытый в один прекрасный вечер так, как добывают мужчин уличные женщины, муж, подцепленный за портьерой, возбужденный и попавшийся в ловушку в пылу безудержного желания.
Когда Золя опубликовал свой роман, на него со всех сторон посыпались нападки и оскорбления, мол как он мог выставить порядочных людей в таком свете. Что примечательно, особо никто не возмущался, когда в своем другом романе он показал грязь и упадок нравственности среди бедняков. Да здравствуют двойные стандарты! И это прекрасно показано в романе. Как злобная ищейка носится по этажам швейцар Гур, вынюхивает, подглядывает, шпионит. Но нет, господа его не интересуют, они уж поддержат порядочность дома на высоте, а если даже и увидит он что-то этому противоречащее, то, не покривив своей мелкой душонкой, отвернется со спокойной совестью. Говорит же, он не запинаясь и не смущаясь, а даже, наоборот, с восторгом и умилением о жильце с четвертого этажа, неком герцоге, который снимает квартиру лишь для того, чтобы поработать в тишине несколько дней (а точнее ночей) в неделю. И пусть вместо стола комнату занимает кровать, пусть из двери под утро выскальзывают загадочные дамы, прикрывающие лицо вуалетками, ничто его не смутит и не побеспокоит. А вот эта чертова коморка под крышей, которую домовладелец раз за разом сдает бедному рабочему люду, вот она-то рассадник разврата! И ничего, что единственная женщина, которую он застал у столяра, оказалась того законной женой, ничего, что как он ни старался не застал он никого и у башмачницы, все равно именно они «твари» портят моральный облик вверенного ему дома.

Тем не менее Гуру не удалось обнаружить ничего. Никаких мужчин! Над ним просто посмеялись. Все утро, пока он бродил по дому, выражение холодной ярости не сходило с его лица. Встретив привратника, Октав содрогнулся при мысли о том, что и Гур, должно быть, осведомлен об их связи. Возможно, тот в самом деле знал о ней, но это не помешало ему вежливо поклониться Октаву. Мы занимаемся своими делами, а в чужие носа не суем, говорил он обычно. Он даже снял утром ермолку перед проскользнувшей мимо него таинственной дамой, которая вышла от важного лица с четвертого этажа, оставив после себя лишь неуловимый аромат вербены; привратник также поклонился Трюбло, поклонился г-же Кампардон номер два, поклонился Валери. То были всё хозяева, господа, тут его ничто не касалось — ни молодые люди, выходившие из людских, ни дамы, которые разгуливали по лестнице в одних пеньюарах, наводивших на размышления. Но в то, что его касалось, он обязан был вмешиваться, и он все время следил за жалким скарбом башмачницы, как будто мужчина, так тщательно разыскиваемый, собирался улизнуть в ящике стола.

И, вы знаете, тут не будет ярко выраженного конца, а кульминация окажется обманчивой. Скандал быстро замнется и все встанет на круги своя, сменятся лица некоторых любовников и любовниц, а мужья и жены все также будут запирать на ночь свои роскошные апартаменты, называть друг друга душечками на людях, соблюдая приличия и высокий моральный дух. А уж там, за закрытыми дверями…

— Души-то у них не больше, чем в моих башмаках, — отозвался Ипполит, отмывавший хозяйкино платье. — Наплюют друг другу в лицо и этим же умоются — пусть люди думают, что они чистенькие.

P.S.: Мои рецензии на другие части цикла "Ругон-Маккары":
"Карьера Ругонов"
"Его превосходительство Эжен Ругон"
"Добыча"
"Деньги"
"Мечта"
"Завоевание Плассана"
Читать далее
43
1K

Все рецензии

Цитаты

Аноним9 августа 2017 г.
Впрочем, Жоссеран умер спокойно. Его задушила честность. Он без пользы прожил жизнь и ушел из нее как порядочный человек, утомленный ее дрязгами, убитый холодным равнодушием тех самых человеческих существ, которых любил больше всего на свете.
8
722
Аноним9 августа 2017 г.
К жильцам третьего этажа в доме относились очень сурово, потому что они ни с кем из соседей не водили знакомства. Однако, судя по всему, это были люди состоятельные. Но глава семьи сочинял книги; Гуру это не внушало доверия, и он отзывался обо всей семье с презрительной гримасой. К тому же никто по-настоящему не знал, что они там у себя делают и почему у них такой вид, словно они ни в ком не нуждаются и вполне счастливы. Гуру это казалось чем-то неестественным.
8
855
Аноним9 августа 2017 г.
И он потихоньку стал выпроваживать родственников, тогда как сестра его, оторопевшая от шума и суеты, которые царили в этих огромных, до самого верху набитых всевозможными товарами складах, все еще медлила с уходом, испытывая истинное страдание при виде богатств, нажитых человеком без всяких нравственных устоев, и с горечью думая о никому не нужной честности своего мужа.
7
390