Миссис Дэллоуэй

Водопад. Мощные потоки воды, низвергающиеся с недосягаемых высот - вот что эта книга! В ней нет ни событий, ни действий, ни суматохи - ничего. Одна Мысль, дитя Тишины, дитя Молчания. Это сны, сотканные из тысячи мельчайших крупиц, растерянных на дорогах судьбы. Это мечты, яркие, далекие, несбывшиеся. Это воспоминания, сплетенные из обрывков бесед, ненароком оброненных слов, кружащихся в мозгу, как медоносная пчела вокруг благоухающего цветка. Это отголоски давно минувших дней, задернутых легкой дымкой, развеять которую хватило мимолетного летнего ветерка. Воспоминания, пустившиеся в свободное плавание по бескрайнему океану Сознания, где за горизонтом начинается Высота. Именно с нее и сорвется водопад, оглушая и потрясая своей непонятной завораживающей красотой. Он то режет мириадами острых шипов, разлетающихся вокруг капель, то ласкает волной прохладного воздуха среди жаркого летнего дня.
Прикосновение. Волнующее, трепетное скольжение взгляда по Душе - вот что эта книга! Душа, погруженная во мрак страшных видений. Она мечется в агонии, и взгляд, прикасаясь к ней замирает. Его затягивает в омут из боли и страдания. И требуется неимоверное усилие, чтобы оторваться и вынырнуть обратно, на улицы Лондона с его шумом, грохотом, переменчивым настроением, запахами, красками... И тут же быть оглушенным гулким звоном Биг Бена, который безжалостно отсчитывает Время. Строгий неподкупный Страж - его стрелы направлены точно в сердце. Тетива натянута. Время не ждет...

Книга, разбивающая разум вдребезги. Две судьбы, две души - неприкрытое Откровение, отчаянный Крик. Светская женщина средних лет Кларисса Дэллоуэй, уместившая всю себя в один день из лета, день пропахший цветами, ветерком, озером, детством... Это и сожаления, и грустная улыбка, и лучики счастья в глазах, и любовь, и ненависть, и попытка превратить ненависть в любовь. Это встречи, слезы, отчуждение, одиночество, утрата, неожиданность, тоска, мгновения, которые уже не вернуть. День равный целой жизни...
И рядовой клерк Септимус Смит, меченный войной. Искалеченный разум, отнятое будущее, страх, отчаянная попытка удержать конец нити, чтобы выбраться из лабиринта, сводящего с ума, где ты обречен блуждать в вечном смятении. Бег от себя, вокруг себя, но невозможность вернуться в себя. Просто нужно быть все время начеку, не растеряться и сделать последний шаг. Пусть и неверный, но спасение в нем. Наверняка. Наверно. Может быть. В нем ли?..
Две души, такие разные, такие далекие, но такие схожие в своем предпочтении. Они выбрали Молчание, погружение в Мысль. Они вывернули себя наизнанку, выплескивая эмоции взамен словам. Они позволили дотронуться до их снов, желаний, порывов, чувств, до Души... Позволили дотянуться, влиться... взглядом. Чтобы не наследить, не замарать...
Один день, равный целой жизни. День, угасающий под оглушительный звон Биг Бена, вечного Стража. Время пошло...

P.S. Я совершила ошибку, прочитав данную книгу после "Часов" Каннингема. Вы так не делайте) *заметка для тех, кто собирается прочитать оба произведения.
P.P.S. Изначально данная книга называлась "Часы". "Родилась" из рассказа, который очень понравился Вулф. Она решила дополнить его и преподнести как полноценное произведение - роман.

Дальше...

"...и какие милые бабочки кружили над вишнёвым пирогом и сонным уже первоцветом!"

"Какая радость - видеть бьющийся на ветру листок."

Невероятное везение. Крупное. Беспрецендентное. Фантастическое. Фурор. Я смятена.
Вирджиния Вульф - теперь (наконец-то!) один из моих самых любимых писателей. "Миссис Дэллоуэй" - любимая книга.

У меня бешеное количество впечатлений и ассоциаций.
Вирджиния Вульф. Я полагаю, великую, величайшую литераторшу не могли звать никак иначе - только Вирджиния. Ничуть не простое, ни капли не вычурное, королевское совершенно имя. И в этом имени вся она.
Фильм "Часы" я, конечно, видела. И что удивительно: из всего фильма я помню только Вирджинию Вульф в исполнении Николь Кидман. Мне кажется, это был совершенный выбор актрисы. Николь Кидман я всегда считала дивой. Богатейшая актриса.
И запомнилась только она. Только она, женщина с королевским, ничеть не вычурным именем, воплощённая с истинным талантом Николь Кидман.
Мятущаяся, в чёрной шляпе, с мягкими волосами, за письменным столом, на вокзале. Магическая моя персона.

Пэлем Гренвилл Вудхауз. Чувство юмора Вирджинии Вульф напомнило мне именно моего любимого Вудхауза. Смех, сметающий всё на своём пути, пробивающий асфальт; чувство юмора, пребывающее с тобой и в беде, и в радости, неизменная высокая смесь иронии, сдержанной усмешки, заменяющей смех, откровенного хохота и изысканной британской манеры говорить.

Я мечтаю и думаю, что будь Вирджиния Вульф среди нас, современных, - это будет Бьорк.

Я намеренно не читала пока литературоведение в области Вирджинии Вульф, однако.... С первой строки, с первого слова "Миссис Дэллоуэй" ощущается веяние мощнейшего какого-то валуна, нечто фундаментальное, небесное, НОВОЕ. Вирджиния Вульф сотворила нечто принципиально новое в литературе. (А также в жизни отдельных людей.) И наверняка у этого нового есть уже насмерть проклассифицированное имя, но мне всё равно. Это не важно. Что важно - так это чувство, ощущение валуна, разверзающихся страниц, ощущение полёта снизу вверх, когда на самом деле падаешь строго вниз.

"Мечтаете среди овощей ?"..."Мне люди нравятся больше капусты."

Книга, действие её длится один, ровно один день. Немножко страниц, 200. Это чудо. Абсолютно гениальна.

"И разве важно, спрашивала она себя, приближаясь к Бонд-стрит, разве важно, что когда-то существование её прекратится; всё это останется, а её уже не будет, нигде. Разве это обидно ? Или наоборот - даже утешительно думать, что смерть означает совершенный конец; но каким-то образом, на лондонских улицах, в мчащемся гуле она останется, и Питер останется, они будут жить друг в друге, ведь часть её - она убеждена - есть в родных деревьях; в доме-уроде, стоящем там, среди них, разбросанном и разваленном, в людях, которых она никогда не встречала, и она туманом лежит меж самыми близкими, и они поднимают её на ветвях, как деревья, она видела, на ветвях поднимают туман, но как далеко-далеко растекается её жизнь, она сама. Но о чём это она размечталась, глядя в витрину Хэтчарда ? К чему подбирается память ? И какой молочный рассвет над полями видится ей сквозь строки распахнутой книги:

Злого зноя не страшись
И зимы свирепой бурь."

Бьорк. Кандинский. Вирджиния Вульф богиня.

Bjork "Human behaviour"

"Что такое мозги, - сказала леди Россетер, вставая, - в сравнении с сердцем ?"

Итак, перед нами один день из жизни Молли Блум... ой, то есть, Клариссы Дэллоуэй. Она покупает цветы, починяет платье, смотрит в окно, готовится в вечернему приему гостей, а в это время по Лондону 20-х годов прошлого века гуляют сходящий с ума Септимус и приехавший из Индии Питер. Иногда их пути пересекаются. Как и мысли, хотя каждый думает о своем, но автор не делает границ при переходе от одного героя к другому. А зачем?
От романа осталось впечатление, что это Улисс-лайт. Здесь тоже описан один день одного+1 героя (хотя здесь повествование идет от лица большего количества героев, но так и в Улиссе такое встречается, вспомнить хоть полглавы размышлений юной Герти). Да и манера очень похожа - широко используется "поток сознания". Отчего и впечатления похожи - продиралась с трудом. А лайт, потому что страниц раза в четыре меньше, и отсылок нет, и игра со стилем присутствует по сравнению с Джойсовым magnum opus'ом в минимальном количестве. Про смыслы и подсмыслы и подподсмыслы вообще молчу. А может для меня возникло впечатление общности книг, потому что я больше не читала ничего из модернизма.
Во время чтения вдруг понимала, что получаю удовольствием от читаемого сумбура, но в памяти в итоге ничего не откладывалось. И после перерыва могла не поняв перечитать уже прочитанные пару страниц. Но что-то цепляющее в таком потоке сознания есть и вязь слов проникает на подкорку, все эти:
_______________

На части и ломти, на доли, дольки, долечки делили июньский день, по крохам разбирали колокола на Харли-стрит, рекомендуя покорность, утверждая власть, хором славя чувство пропорции, покуда вал времени не осел до того, что магазинные часы на Оксфорд-стрит возвестили братски и дружески, словно бы господам Ригби и Лаундзу весьма даже лестно поставлять полезные сведения даром, — что сейчас половина второго.
_____________

И все равно — подумать только — день сменяется днем; среда, четверг, пятница, суббота; и можно проснуться утром; увидеть небо; пройтись по парку; ...
_____________

не лучше ли ей его позабыть и запомнить таким, каким был он в августе двадцать второго — тенью на меркнущем перекрестке, тающей, покуда уносится вдаль двуколка, и ее уносит, и она надежно стянута ремнями на заднем сиденье, и руки раскинуты, и тень уже тает, уже исчезает, а она кричит, кричит, что готова на все, на все, на все…
_____________

Да, душа человеческая, думал он, наше «я»; прячется словно рыба в пучине морской, снует там во мгле, огибая гигантские водоросли, промчится по солнечной высветленной полосе — и снова во тьму — пустую, густую, холодную; а то вдруг взметнется вверх, разрезвится на прохваченных ветром волнах; просто необходимость какая-то встрепенуться, встряхнуться, зажечься — поболтать, поболтать.
_____________

Нет большей радости, думала она, поправляя кресла, подпихивая на место выбившуюся из ряда книгу, чем, оставя победы юности позади, просто жить; замирая от счастья, смотреть, как встает солнце, как погасает день.
_______________

Но мне всё-таки ближе день жизни героя, описанный Иэном Макьюэном в его "Субботе".

Всем нравится смотреть, как летит перышко в "Форесте Гампе" и винтики-гаечки у Тимура Бекмамбетова, но мало кому нравится читать подобные полеты.

"Миссис Дэллоуэй" — четвертый и самый знаменитый роман Вирджинии Вулф. Он рассказывает об одном лондонском дне с раннего утра до позднего вечера. В основном этот день представлен жизнью главной героини, но иногда бразды повествования передаются то ее семье, то друзьям, а то и просто случайным встречным. Роман написан в технике "поток сознания", а это подразумевает перескакивание с одной мысли на другую, от одного героя к другому без логики и предупреждения, как пушинка на ветру.

Мне понравилось. Не могу сказать, что согласна с формой этого произведения, все же у наших классиков повести в разы длиннее, а уж романы так и подавно, но что поделать, не буду оспаривать автора. В остальном — блестящая работа! Это и "фотография" обычного дня послевоенного города, и "фотография" типичного дня типичной женщины из высшего света. Здесь умело собраны почти все слои горожан — от королевских особ до простолюдинов. Вирджиния Вулф показывает хорошую работу с законами человеческой жизни. Напомню, действие происходит после Первой Мировой войны. Юность смотрит вперед, зрелость сожалеет о содеянном, старость благодарно вспоминает прошлое.

Больше всего мне понравилась сцена со скорой помощью на дороге. В ней и жизнь, и смерть, и сострадание, и уважение, и ужас. Единственное, чего чуть-чуть не хватило — рождения. Вот тогда это было бы полностью укомплектованное по колесу сансары произведение!

Не могу однозначно советовать к прочтению. Все же стиль накладывает особый отпечаток. Сама смогла прочитать только с третьего раза, при чем все три начинала с самого начала — никак не удавалось поймать ритм и попасть в ногу с миссис Дэллоуэй, поэтому строчки разбегались, детали терялись, глаза закрывались. В третий раз все получилось, и вышло чтение на одном дыхании. Кто решится — поддерживаю, кто нет — понимаю и принимаю ваше решение.

Удивительная книга, в которой почти нет действий, но которая цепляет с первой строчки и не отпускает до конца. Слог автора потрясающий, читать это, сплошное удовольствие. Мягкий, мелодичный, словно обволакивающий тебя тёплым пледом.

О сюжете не могу много сказать, история разворачивается на протяжении одного дня и показывает судьбы нескольких человек. Герои мысленно возвращаются в прошлое, анализирую свои поступки и размышляют о том, как все это повлияло на их настоящее. Сожалею ли они о чем-то, или быть может наоборот довольны тем выбором который совершили в прошлом? Всё это можно узнать погрузившись в эту удивительную книгу.

Книга однозначно попала мне в настроение, она медленная и размеренная, с прекрасным слогом автора в который я безоговорочно влюбилась. С другими произведениями автора точно буду знакомится.

Первое знакомство с Вирджинией Вулф было до идеального скучно и безобразно. Засыпая на каждой строчке, я пыталась заставить себя думать о тексте. Но, увы, все попытки были тщетны. Это очень девочковая книга, очень нежно-женственная, как те дамочки, которые увидев на стене подъезда слово на букву Х нервно перебирают пальчиками и спешат побыстрее уйти. Я никогда не понимала этих женских ужимок, этих терзаний-страданий. В этой же книге этими ужимками пропитана каждая страница... Будто кроме как вспоминать об ушедшей молодости и давно увядшей любви, женщинам и заняться нечем!
Я неисправимый идеалист и искренне верю в то, что женщина и мужчина нечто большее, чем набор первичных и вторичных половых признаков и дополнение друг к другу. Я верю в то, что каждый из них прежде всего - Человек.

Каюсь, до этого я не читала Вулф, успустила ее из виду в университете, а потом долго не возвращалась к классической литературе. Но, кажется, весна — отличное время, чтобы вернуться к сильным женским голосам.

Читать «Миссис Дэллоуэй» - это все равно, что разглядывать очень подробную картину, случайным образом проникая в мысли каждого из нарисованных людей. Перескок между героями происходит бесшовно: вот мы в голове Клариссы Дэллоуэй, а вот уже перепрыгнули в мысли одной из ее горничных, а затем секунда, и слышим путанный рокот мыслей Септимуса, страдающего от ПТСР.

Пересказывать поток сознания дело бесполезное и неинтересное, однако я постараюсь хотя бы наметить, за каким кусочком жизни позволила подсмотреть Вулф.

Кларисса Дэллоуэй — светская дама около пятидесяти. Она готовится устроить прием: выбирает цветы, подшивает любимое платье, расстраивается, что ее не пригласили вместе с мужем на завтрак к знатной даме, встречается со старым другом, восклицает в спину уходящей дочери, напоминая о приеме.

О Клариссе можно узнать не так много. Она обаятельна, когда-то очень была дружна с Салли — бедной, но очень творческой и свободной девушкой, которая писала стихи и могла пробежать голышом по этажу, когда-то могла выйти замуж за друга, Питера Уолша, но выбрала другого. У нее есть семнадцатилетняя дочь, замкнутая, религиозная Элизабет.

Однако и этих скромных фактов хватает, чтобы подглядывать за мыслями героини и получать большое удовольствие.

Второй персонаж, о котором бы хотелось рассказать чуть больше — Септимус. Он не знаком с Клариссой, но их мысли будто бы сталкиваются друг с другом. Септимус вернулся с войны, испытывает стресс и тревожность, большую часть дня он головой все еще там, на поле боя. Он даже сказал жене, что готов покончить с собой, но несмотря на это, доктор считает, что он полностью здоров и ему просто нужен отдых.

Септимус важен, так как его путанные мысли и опыт можно противопоставить опыту Клариссы и ее окружения, больше сосредоточенному на обществе и его страстях.

Мне было непросто начать читать, попадая в омут чужих мыслей я легко отвлекалась на свои и приходилось перечитывать страницу. Я читала медленно, брала в руки другие книги. Однако со временем я попала в плен прозы Вулф и перестала искать причины отложить чтение, полностью отдавшись неторопливому, но такому поэтичному ритму романа.

К тому же, интересно наблюдать за женщинами в этом романе. Если же сама Кларисса — классическая героиня высшего света, которую обычно идеи феминизма не волнуют, то ее подруга детства Салли познакомила ее с важностью борьбы за свои права.

Иронично, что Салли в итоге вписывается в общество, выходя замуж и рожая пятерых детей, а Кларисса начинает задумываться о правильности своих выборов и о свободе.

Дочь Клариссы, Элизабет — это женщина нового поколения. Она размышляет о том, что может выучиться юриспруденции, медицине, политике, стать более свободной, чем мать. Прекрасная мысль для романа 1925 года!

«Ориентир» романа — бой часов. Так читателю удается понимать, не только сколько времени, но и что будут делать персонажи, ведь многие из подслушанных голосов придут на прием Клариссы. А еще течение времени помогает очертить границы: мы подсмотрели за одним лондонским днем. Все, дальше герои вольны жить без нашего присутствия.

Жаркий летний день в Англии 20-х годов. Стучат по дорожкам ботинки леди и джентльменов. Их судьбы, объединённые общими воспоминаниями, переплетаются вновь, когда в толпе встречаются глаза; промелькивает в глазах узнавание, былая молодость, вся жизнь, что осталась позади. Они могли бы прожить эту жизнь вместе, может смогли бы помочь друг другу, но выбрали иные пути; а теперь, спустя десятилетия, они стоят друг напротив друга и радость от встречи перемешивается со смятением. Правильный ли выбор они сделали? Что если бы они, изменив ход событий, сцепились бы руками и остались вместе навсегда?

Мысль исчезает также быстро как и появляется. Их взоры возвращаются в себя, вновь обращаются вовнутрь к личным переживаниям, к своим повседневным заботам, к привычному течению быта и жизни. Их дороги расходятся навсегда. Лишь искра несбыточного, тайно хранимая в сердце, остаётся с ними.

Когда мы молоды перед нами лежат все дороги. Но по всем не пройти. Мы выбираем одну, и идём по ней. Кто-то подходит к выбору выверенно и ответственно, как Кларисса Дэллоуэй; кто-то доверяется чувству, доверяется молодому ястребу как Реция; кто-то хватается за эту дорогу, как утопающий за бревно, надеясь что оно вынесет его к тихому берегу как Септимус; кто-то идёт, запутавшись, сбиваясь, возвращаясь по собственным следам, как Питер Уолш.

Множество и множество судеб, каждая особенная, неповторимая, выбранная из миллиона вариантов, почти всегда наугад, вслепую. Ведь, как ответственно не выбирай, все равно наугад, все равно с надеждой на лучшее, не с уверенностью, а только с надеждой. И в конце пути Кларисса Дэллоуэй держит свою жизнь на руках, кладёт ее к ногам родителей и говорит: "Вот! Вот что я с ней сделала!".

У Вирджинии Вулф совершенно особенный слог. Необычайная проза. Герои такие простые и, в то же время, такие живые, дышащие, чувствующие, неповторимые. Проза Вирджинии Вулф напоминает мне стихи Цветаевой. Весь роман словно поэма. Она звучит в своем собственном ритме, словно у нее есть пульс.

Сегодня я была узником этой книги. Сюжет не так прост, но из-за стиля повествования сложно оценить его по достоинству. Будь книга написана по-другому, более удобоваримо, оценка была бы выше. Известность же она приобрела именно в таком виде, поэтому претензии не существенны. Все зависит от читателя, его интересов, восприятия мира.
Мне было сложно пробираться до сути через горы описаний. Понятно, что эти горы имеют свой смысл. В центре жизнь англичан в послевоенное время, между первой и второй войной. Бесконечными описаниями и перескоками автор рисовала свою картину. Читатель должен внимательно наблюдать, сравнивать, делать вывода. Подмечать все мысли и чувства, трагедии персонажей. Будь это моя родина, зная хорошо историю страны, образ жизни до и после, и все прочие тонкости жизни англичан, мне было интереснее. В итоге получился обычный поток бесполезной для меня информации, который испарялся так же быстро, как и появлялся. Вторая половина состоит из психологического портрета самой Миссис. Здесь было интереснее, но как-то не прониклась. Книга не зашла, не моё увы, но почитать автора позже еще попробую.

Июньским днём 1923ого года светская дама Кларисса Дэллоуэй устраивает званный ужин. Однажды в дверь стучится некий Питер Уолш – бывший возлюбленный самой Клариссы. Она вспоминает различные ситуации былых времен, связанные с ее знакомыми и друзьями. Также присутствует другая сюжетная линия бывшего военного, который не может справиться со своим недугом – он ничего не чувствует.
Вся книга – это один день из жизни Миссис Дэллоуэй. Несомненно, эта проза эксклюзивная, в своем роде. Это было мое первое знакомство с Вирджинией Вулф. У нее непривычно необыкновенный слог, раннее мне не встречавшиеся. Много крылатых фраз, метафор, эпитетов и описания. Книга имеет свою необычную атмосферу.
Советую прочитать тем, кому нравятся романы и множественные описания чего-либо. Это была также и последняя книга Вирджинии Вулф для меня. Я поняла, что она мне не подошла, как писатель. Но на каждую книгу найдется свой читатель.