
Книги, написанные до 25 лет (включительно)
crazzy
- 288 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Гимн свободе и вольности, пропетый молодым Горьким на заре его писательской карьеры, обрел зримое воплощение после выхода яркого и поэтического фильма Эмиля Лотяну "Табор уходит в небо", снятого по этому рассказу. Тем, кто видел фильм, трудно представить Радду в ином образе кроме созданного Светланой Тома, а Лойко Зобара - Григоре Григориу.
Мне кажется, это самый индийский фильм советского кинематографа, в нем были страсти, кровь и любовь, обеспеченные сюжетом рассказа, и знойные, проникновенные цыганские песни. Любовь, кровь и песни - классические слагаемые индийского кино, согласитесь.
Конечно, Максим Горький не думал об Индии, когда писал свой рассказ. Без сомнения, он знал, что прародина цыган - Индия, но табор, о котором рассказывает он, кочует в степях Бессарабии. Горькому удалось поэтизировать бессарабский колорит, сделав его полноправным персонажем своих ранних рассказов.
Главным мотивом раннего творчества будущего пролетарского писателя была воля вольная и полная свобода. Не удивительно, что его внимание привлек народ, сама организация жизни которого была воплощением воли и свободы. Именно цыганский антураж сопровождает лучшие рассказы Горького этого периода.
Предпочитает автор, как и в "Старухе Изергиль" прием, при котором присутствует герой-рассказчик, в этот раз это старый цыган, именем которого и назван рассказ.
Главные герои рассказа - молодая цыганская пара - ярки, выпуклы и колоритны. Своей эксцентричностью они насыщают все произведение, превращая его в выраженное романтическое повествование, в котором колоритность и красочность играют чуть ли не основную роль. И Радда, и Зобар гипертрофированно ценят свободу, она является для них самостоятельной ценностью, ради которой можно пожертвовать всем - любовью, счастьем - вплоть до жизни.
Но свободу они воспринимают своеобразно, свобода и воля для них - свобода только для себя, такое понимание предмета превращает общение свободных и волевых людей в единоборство, где кто-то должен сломить волю другого. А если этого не получается, то непокорный должен умереть - гордыня оказывается превыше всего, и любви, и разума, и воли, и свободы. Зачем мертвецу воля и в чем его свобода?
Так что, если вдуматься в текст рассказа, то становится ясно, что молодой писатель, еще не принявший социал-демократическую веру, уже понимал один их главных её догматов: "свобода - есть осознанная необходимость".

В начале года я прочитал пушкинских "цыган" и конечно мне трудно не сравнивать эти два произведения. Ведь они об одном и том же - о свободе! Какая интересная тема!
А для выражения максимальной свободы в обоих произведениях используется один и тот же народ - цыгане. Логично. Но, как оказалось, свобода бывает разной. И книги бывают разными.
Пушкинские цыганы не знают законов внешних, но живут по принципу "моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого". Для радушно принятого Алеко свобода была синонимом вседозволенности. Отвергнув внешние законы юридические и общественные он не смог отбросить внутренние законы западнокультурного общества, провозглашающего собственность высшей ценностью.
По-настоящему свободны у Пушкина цыгане, в частности, Земфира и её отец. Первая свободна любить, кого хочется. Второй обладает ещё более непостижимой для нас свободой. Он способен не наказать убийцу своей дочери. Земфира - его ребенок, но не его собственность. Он скорбит, потеряв дочь, но не мстит, так как не потерял своё имущество.
Горьковские цыгане совсем другие. Кочевья, лошади, костры, песни - вся романтика та же. Но свобода другая. Их свобода - это, как ни странно, тоже собственничество. У них нет вещей, нет материальных ценностей, но это ничего не меняет.
Радда обладает выдающимися красотой и умом, которые она не хочет отдать другому, даже любимому. При чем здесь свобода? Это просто гордыня.
Лойко же ведёт свободный образ жизни, исключительный даже по цыганским вольным меркам. Слава - вот его имущество. Вот чем этот гордец не может пожертвовать. Да и Радда, возможно, нужна ему только для упрочения своего статуса. Ещё одна укрощённая кобылица.
Лойко и Радда уже давно стали живыми легендами, предметами гордости родных и близких. А от чужой гордости до своей гордыни - один шаг.
Данило обладал сокровищем, которое у него отняли и за это он отомстил. И это при том, что в отличие от Земфиры, Радда сама спровоцировала своё убийство. Но отца это не интересует. Он тоже гордый собственник, лишившийся своего состояния. Сравните с отцом убитой Земфиры.
Получается, что "Макар Чудра" - это гимн не свободе, а рабству. Ведь человек - раб своих пороков, а гордыня - самый страшный из них.
P.S. Убивать во имя свободы? Что дальше? Во имя равенства и братства? Как всё это революционно, как это не по-пушкински...
P.P.S. Сейчас читаю замечательную книгу Леонид Андреев - Дневник Сатаны , где прозвучала мысль, что единственная свобода - это смерть. Если это так, то Радда и Лойко смогли обрести друг друга, сохранив при этом свою свободу. В таком случае, это оптимистический конец.
P.P.P.S. На ум ещё приходит аналогия с О. Генри - Дары волхвов . Там, правда, герои пожертвовали своими сокровищами ради любимых. А здесь наоборот - пожертвовали любимыми ради своих сокровищ.

"Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу и давят друг друга, а места на земле вон сколько... И все работают. Зачем? Кому? Никто не знает. Видишь, как человек пашет, и думаешь: вот он по капле с потом силы свои источит на землю, а потом ляжет в нее и сгниет в ней. Ничего по нем не останется, ничего он не видит с своего поля и умирает, как родился, - дураком... Что ж, - он родился затем, что ли, чтоб поковырять землю, да и умереть, не успев даже могилы самому себе выковырять? Ведома ему воля? Ширь степная понятна? Говор морской волны веселит ему сердце? Он раб - как только родился, всю жизнь раб, и все тут!"
Да, да, смешные мы люди, если цыганскими глазами на нас глянуть... Интересная, конечно, философия у этого народа. Не буду я её критиковать здесь, а то как бы далеко не зайти в своих рассуждениях. Но, увы, и восхищаться не стану, воспевая их свободолюбие, часто переходящее границы воспитанности и порядочности. Ну да ладно, пускай себе живут, но я стараюсь обходить стороной этот своеобразный цыганский народ.
Что до рассказа, то при моей любви к слогу Горького, он читался немного "спотыкасто". Может, потому что он был первым и отправным в творчестве писателя? И снова у меня пошла мистическая череда похожих рассказов в отзывах. Не успела описать трагедию в индейском посёлке Хемингуэя со сверкающим металлом и льющейся кровью, как окунулась в страсти цыганской любви молодого цыгана Лойко Зобара и строптивой красавицы Радды. В природе ведь всегда так - только равные по силе самец и самка привлекают друг друга. А значит, зачастую их отношения, особенно в начале, чреваты частыми ссорами, как своеобразным столкновением двух стихий, разных по сути, но одинаковых по силе. И всё это завораживает, будоражит кровь и разжигает страсти... Но это у нас, у "смешных людей" так - сначала столкновение, а потом умиротворение и согласие.
А здесь же ещё и цыганское свободолюбие имеется, которым они так дорожат и гордятся, я бы даже сказала - кичатся. Вот и доходят до безумства такие любовные страсти, когда и вместе нельзя и порознь невозможно, так давай тогда лучше умрём! В общем, легенда эта и красивая на чей-то взгляд, а по мне - так просто дикая. Наверное, потому что я не цыганка, и хоть кровь у меня далеко не холодная, но таких безумств мне не понять, к счастью. Да и к тому же, ну не могу я назвать то, что происходило между этими двумя красавцами чернобровыми, любовью и это меня утешает...

Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу и давят друг друга, а места на земле вон сколько... И все работают. Зачем? Кому? Никто не знает. Видишь, как человек пашет, и думаешь: вот он по капле с потом силы свои источит на землю, а потом ляжет в нее и сгниет в ней. Ничего по нем не останется, ничего он не видит с своего поля и умирает, как родился, - дураком... Что ж, - он родился затем, что ли, чтоб поковырять землю, да и умереть, не успев даже могилы самому себе выковырять? Ведома ему воля? Ширь степная понятна? Говор морской волны веселит ему сердце? Он раб - как только родился, всю жизнь раб, и все тут!

Жизнь? Иные люди? Эге! А тебе что до того? Разве ты сам - не жизнь? Другие люди живут без тебя и проживут без тебя. Разве ты думаешь, что ты кому-то нужен? Ты не хлеб, не палка, и не нужно тебя никому.

Долго не стой на одном месте - чего в нём? Вон, как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтобы не разлюбить её.












Другие издания


