Доктор Глас

Нет, ты смотри на свой мир со своей собственной точки зрения, а не с какой-то воображаемой вселенской; ты скромно мерь своим собственным мерилом, сообразно своему положению и своим обстоятельствам, положению и обстоятельствам человека — жителя земли. Тогда земля станет достаточно велика для тебя, и жизнь станет важным делом, и ночь — необъятна и глубока.

Ведь что такое, по сути, ночь, что это такое то, что мы называем ночью? Это узкая конусообразная тень от нашей планеты. Маленький узенький конус тьмы в океане света. А сам этот океан света, что он по сути? Блестка в мироздании. Крохотное колечко света вокруг крохотной звездочки: солнца.

Я разумею счастье единственно как совокупность всего того, что каждый человек на своем месте почитает для себя желательным, то есть достойным устремления. Таким образом, выходит, что все мы стремимся к счастью.

Ландшафт - какой-то бефстроганов. Холмики кусочками, водичка кусочками, утесики кусочками и растительность кусочками. Блеклый и бедный ландшафт, холодный по тону, все серое и голубое, и вместе с тем недостаточно бедный, чтобы обладать величием пустыни.

Серые у меня дни, черные минуты. Я не из счастливцев. И, однако, я ни с кем не согласился бы поменяться; меня передергивает при одной мысли, что я мог бы быть кем-то из моих знакомых. Нет, я не хотел бы быть никем другим.

А сам я что такое? И того меньше. У меня нет собственных глаз. Я даже на вон рюмку водки и редиску на столе не умею взглянуть собственными глазами, я гляжу на них глазами Стриндберга и вспоминаю, как он выпивал с друзьями в юности. А когда я провожал взглядом стремительно скользящих по каналу полосатых гребцов, во главе их словно бы пронеслась предо мною тень Мопассана.

Я с ним особенно не спорил, но про себя я думал: ты не прав, только я слишком мало еще читал и думал, чтобы суметь тебя опровергнуть. Но обожди — обожди хотя бы с год, и я на этом же самом месте, под этой же самой луной, докажу тебе, как ты был не прав и какую ты порол чушь.

Есть люди, к счастью совершенно не предрасположенные, и они сами это чувствуют с мучительной и непреложной ясностью. Такие люди не к счастью стремятся, но к тому лишь, чтобы придать более или менее пристойный вид своему несчастью.

Когда кто-нибудь принимается расхваливать при мне красоты природы в шхерах, я всегда подозреваю, что в мыслях-то у него при этом совсем иное, и на поверку так оно обыкновенно и оказывается. Один имеет в виду свежий воздух и прекрасные купания, другой собственную яхту, а третий окуней, и все это идет у них под рубрикой «красоты природы».