Экспонат №...

Уже традиция,каждый год 9 мая читать хоть небольшое произведение Бориса Васильева.Его книги,истории,атмосфера создают праздник.В этом рассказе история женщины,потерявшей совсем юного сына,она пронесла через всю долгую жизнь память о нем.Всего три письма,одно от Игорька,любимого сына,второе от друга-сослуживца и третье,похоронка.Каждый вечер на протяжении многих лет Анна Федотовна перечитывала эти письма,слыша голос родного сына.
Борис Львович в своих книгах показывает не только сторону войны,но и сплоченность,выживание народа в трудное и страшное время,в каждой истории присутствует жизнь до войны и после,наверно еще и поэтому хочется его читать,взгляд на совершенно разные события в одной книге.

Мама! Тебе эти строки пишу я,
Тебе посылаю сыновний привет,
Тебя вспоминаю, такую родную,
Такую хорошую - слов даже нет!
Э.Асадов."Письмо с фронта"

Москва. Октябрь 1941 года. На фронт уходит парнишка - совсем еще юный, еще ребенок. Уходит и оставляет мать совсем одну: без сына, без мужа, в коммунальной квартире, где живет еще пять таких же женщин, с той только разницей, что у всех у них остались дети. Он уходит и на пороге говорит, что вернется. Так все тогда говорили. А вслед ему смотрит мать и надеется, что сын действительно возвратится.
Но сын не вернулся. Умер уже в декабре того же 1941 года, успев послать матери только одно, всего одно, письмо. И это письмо, письмо его друга, сообщающее матери о смерти сына, да похоронка - вот и все, что осталось у бедной женщины.
Шло время, закончилась война, все изменилось, и лишь одно осталось неизменным - вечерний ритуал прочтения сыновьего письма. Ни что не могло заставить женщину нарушить ее ритуал, даже слепота не помешала ей. Только подлость уничтожила ритуал, а с ними и сына, а с сыном и мать.

Над этой книгой невозможно не плакать: каждая страничка, каждая строчка пропитана горем. Эта книга не о войне, война здесь - это косвенная вещь. Эта книга о материнской любви, о материнском горе утраты, о помощи и любви казалось бы чужих людей, но и о подлости тоже.

Никогда, ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах родители не должны переживать своих детей. Но такое случается, как это ни горько. И чаще всего - в войну, когда тощие, еще по мальчишески угловатые, " с бритыми навечно головами", ребята уходят, ничего еще не успев в жизни сделать, повидать, оставить после себя. Успев только пообещать на прощание: "Мама, я вернусь". Уходят и не сдерживают это своё последнее, сказанное матери слово.

Так ушел в октябре сорок первого года Игорек. Но кроме этого последнего обещание, он оставил матери письмо, единственное, пришедшее от него с фронта. Вернее писем было два: одно от Игоря и одно от его сержанта - письмо со страшным словом "был", применительно к сыну Анны Федотовны. А следом пришла и еще более страшная в своей казенной неотвратимости похоронка. И с ней пришел конец нормальной, полноценной жизни. Осталось существование, которое, как аппаратом ИВЛ, поддерживалось двумя тоненькими ниточками-голосами, двумя письмами, которые женщина перечитывала каждый день. Ходила на работу, помогала овдовевшим соседкам растить детей, прижилась как родная бабушка в молодой семье вернувшегося с войны соседа - ровесника её Игоря. Нянчилась с появлявшимися малышами, готовила еду, вроде бы жила - но каждый вечер возвращалась к письмам-голосам.

И прожила хорошую жизнь. И не осталась одна - а в любящей внимательной семье. И встретила бы сорокалетие победы, если бы голоса не замолчали. Если бы кому-то не понадобилось превратить её навеки застывшего в юности Игорька в экспонат музея, посвященного Великой Победе.
Васильев снова рвет душу.

Тяжёлая история женщины, которая потеряла своего единственного сына в ВОВ, но честно прожила свою жизнь в коммуналке, все там жили общим домом - вдовы и дети погибших воинов одной семьёй, ели за одним столом в складчину, ничего не жалея для чужих-родных, ведь их объединяло одно – война.

У несчастной женщины Анны Федотовны был ритуал – каждый вечер перечитывать последнее письмо от сына. Да, возможно это не правильно, что она растворилась в этой памяти, но кто ж её осудит…
Благодаря коммуналке она всё-таки стала и бабушкой и прабабушкой, пусть и не родной, но тоже незаменимой.

Самым жестоким, по моему мнению, стал момент с пионерами, которых вообщем-то никто не звал и не ждал, поступили они очень по-скотски со старой, уже больной и ничего не видящей женщиной…