
Российские авторы, современная литература: фантасмагории
olastr
- 20 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Самое четкое было ощущение во время чтения "продам гараж". Серьезно, события и про это тоже фигурируют.
Если вы заходите в чужие сараи и гаражи, вы всегда сможете рассказать многое о хозяевах. Где-то есть верстак, где делаются ножи с рукоятками, где в эпоксидной смоле застыли вечным сном полевые цветы. Где-то на стене висят велосипеды многочисленных поколений. А где-то чеснок лежит меж колесами, и хозяин проявляет ювелирную точность, заезжая в гараж, что ни одна головка чеснока не оказывается раздавленной.
Представили? Ощутили атмосферу?
Тогда вы поймете ощущение от рассказа.
Сарай пропитывается духом того, что внутри - и стремится к возвышенному. Читателя ожидают и переживания, и мечты, и чаяния, и деградация. И во время чтения я очень четко поняла, что иногда мы - как тот самый сарай. И только в наших силах стремиться к высокому, или погрязнуть в бытовухе. А может быть еще что-то.
Все в наших руках.

Самый любимый рассказ Пелевина, он с первого прочтения впечатался в мой мозг и остался там навсегда, своей иронией, элегантно встроенными культурными кодами и своего рода поэзией. Изумительный образец стиля раннего Пелевина.
«Жизнь и приключения сарая номер ХII» входит в разряд пелевинских произведений, где герои – не люди. Александр Генис в своей статье «Пелевин. Поле чудес» называет эту особенность пелевинского творчества «отстранение автора от человеческой позиции».
Главный герой рассказа – мыслящий сарай, и находится он (сказать «живет» язык не поворачивается) в социуме ему подобных, таких же сараев, пронумерованных и используемых хозяевами как им заблагорассудится. Представители сообщества сараев имеют свои ценности и конфликт ценностей также имеет место.
Сарай номер XII – маргинал, он считает себя особенным, хотя бы потому, что его номер, в отличие от остальных, написан латинскими цифрами, а еще потому, что он причастен недоступной ему, объекту недвижимости, идее движения – на стене его висели велосипеды, и время от времени он представлял себя одним из них – легким, мобильным и быстрым, с тонкими сверкающими спицами. «Когда он захотел поделиться некоторыми из своих переживаний с оккультно ориентированным гаражом, стоящим рядом, он услышал в ответ, что высшее счастье на самом деле только одно и заключается оно в экстатическом единении с архетипом гаража»…
Разумеется, сараи в рассказе только для отвода глаза, а на самом деле автор высмеивает современные ему (и не только) социальные модели, бытовые ценности, философию приспособленчества или, если сказать мягче – адаптации («если не можешь изменить что-то – полюби его»), иронизирует над попытками построить гармонию из «идеи квашения».
Эта самая идея квашения и убила сарай номер XII, вернее убила его попытка его сохранить свою уникальную идентификацию с трансцентальными идеями, не свойственными бытию в сообществе сараев. Финальный суицид с сопровождающим его убийством бочки – это катарсис и реинкарнация героя в образе неземного совершенства.
Или это я фантазирую? Конец рассказа открытый и дает читателю свободу для сотворчества. Он волен выбрать сам, был ли улетающий в небо странный велосипед галлюцинацией уставшей и расстроенной работницы продуктовой базы или же это все-таки призыв к бунту и перевоплощению.

Почему решил прочитать: да потому что всего Пелевина решил перечитать
В итоге: ещё одна изящная и пронзительная метафора человеческой жизни. С её мечтами, страхами, надеждами и разочарованиями. От юношеских устремлений до погружения в рутину взрослой жизни.
Спасибо раннему Пелевину за то, что он напоминает - выход есть. И даже сарай может стать велосипедом.
10(ШЕДЕВР)

На нитке, протянутой от стены к стене, сохли душица и укроп, напоминая о чем-то таком, чего с сараями просто не бывает, - тем не менее они именно напоминали, и ему иногда мерещилось, что когда-то он был не сараем, а дачей, или по меньшей мере, гаражом.

На полках лежала всякая ерунда, придававшая разнообразие и неповторимость его внутреннему миру.

Четырнадцатый был сараем скорее философского склада (не в смысле хранилища), часто говорил о духовном и скоро убедил нового товарища, что если прекрасное заключено в гармонии («Это раз», — говорил он), а внутри — и это объективно — находятся огурцы или капуста («Это два»), то прекрасное в жизни заключено в достижении гармонии с содержимым бочки и в устранении всего, что этому препятствует. Под край его собственной бочки, чтоб не вытекало, был подложен старый философский словарь, который он часто цитировал; он же помогал ему объяснять Номеру XII, как надо жить. Все же Номер 14 до конца не доверял новичку, чувствуя в нем что-то такое, чего сам Номер XII в себе уже не замечал.
















Другие издания


