В канун Рождества

— Но ты не будешь ее поддразнивать?
— Что ты, Элфрида! Как можно? Я хорошо помню, как это было в четырнадцать лет.

— Оттуда, где остановилась сейчас ты, тебе видятся лишь мрак и пустота, но взгляни на меня! Я думала, что до конца моей жизни буду сидеть в полном одиночестве в своей стариковской берлоге в Гэмпшире, и вот я на севере Шотландии и со мной Оскар Бланделл.

Он продержался еще месяца три и казался таким сильным, уверенным, что я и вправду поверила: он доведет все до конца, не отступится и освободится. Но постепенно я поняла, что ему очень тяжело. Он был очень привязан к жене и обожал детей. Он почитал своих родителей, наслаждался всеми благами жизни и очень это ценил. Я думаю, ему было сказано, что, если он разрушит семью, всему этому придет конец. И сказано без обиняков.

Я не могла себе представить, что какая-то женщина может быть не влюблена в такого мужчину, как Андреас.

Кэрри устала быть сильной. Устала от роли надежной опоры, к которой вечно кто-нибудь прислоняется.

– …не согласились бы вы стать моим душеприказчиком?.. Хорошо бы… без сомнений… в надежные руки…
— Не уверен, что мои руки надежные.

— Можно сидеть и разговаривать до вечера, но дело само делаться не будет. С чего начинать, миссис Фиппс?

Он защищался от боли, спрятавшись в панцирь одиночества.

Он завидовал игрокам: они были вместе, дружески разговаривали, шутили, соперничали. После игры они, скорее всего, выпьют в клубе и вернутся к своим семьям. Обыкновенные люди, как все.Интересно, сможет он стать когда-нибудь вот таким обычным человеком?

Кэрри всегда отличалась прямотой, не избегала щекотливых вопросов и решительно вникала в суть проблемы.