Красная трава

— У вас на религию озлобленность маленького мальчика, — сказал он.
— У вас религия маленьких мальчиков, — сказал Вольф.

- Мужчина утешается в одиночку - сказал Вольф, заходя в кабинет.
Он лгал естественно и искренне. Мужчина утешается точно так же, как и женщина.

Улица подыхала со скуки и, пытаясь развлечься, лопалась от тоски длинными причудливыми расщелинами.

- Заметь-ка, - сказал Вольф, - что есть два способа избавиться от желаний: иметь то, что хотел, или впасть в прострацию оттого, что этого не имеешь.

- Моя мечта... - задумчиво сказала Хмельмая, - теперь моя мечта - выйти замуж за богатого педераста

Я впал в маразм и не намерен более из него выпадать.

В пятом классе меня заставили поверить, что единственная моя цель — перейти в шестой… в последнем мне позарез нужно было хорошо сдать выпускные экзамены… потом диплом… Да, я верил, месье Брюль, что у меня есть цель… а у меня не было ничего… я шел по коридору без конца и без начала на буксире у безмозглых, ведомых другими безмозглыми.

— Передай мне хлеб, — сказал Вольф.
Сапфир, сидевший напротив, протянул правую руку, взял корзинку и подал ее левой рукой — почему бы и нет.
— У меня нет ножа, — сказала Хмельмая.
— Одолжи мне перо, — ответила Лиль.
— Где же шары? — спросил Сапфир.
Потом они помолчали несколько мгновений, ибо сказанного вполне хватало, чтобы поддержать беседу за жарким.

— Когда я здесь, думай обо мне и рассказывай мне всякие истории.
— Какие истории? — спросил Ляпис.
— Ну тогда никаких историй, — сказала Хмельмая. — Ты что, предпочитаешь петь мне песни?
— К чему все это? — сказал Ляпис. — Я хочу обнять тебя и почувствовать малиновый вкус твоей помады.
— Да, — пробормотала Хмельмая, — это замечательно, это лучше любых историй…

Книга не обязательно написана на понятном языке.