Записки из подполья

Автор во вступительном слове называет свой рассказ одновременно фантастическим и в высшей степени реальным. Достоевский поясняет, что оттенок фантастичности произведению придаёт то, что оно представляет собой как бы записанные стенографом размышления мужа у тела покончившей с собой жены. Возможно, писатель хочет напомнить нам, что жизнь зачастую порождает сюжеты более жуткие и захватывающие, по сравнению с теми, которые может создать изощрённое воображение писателя. Психологический портрет рассказчика, мнительного ипохондрика, как он сам себя характеризует, кажется убедительным, есть в нём какая-то корневая правда, показывающая низость человеческой натуры.

Главный герой, владелец кассы ссуд 41 года от роду, встречает совсем юную девушку без средств, на которой он решает жениться, выступив в роли «благороднейшего из людей». С самого начала совместной жизни муж старается переделать жену в соответствии со своими представлениями о том, что «такое хорошо, что такое плохо». Главное, что его заботит, - это удовлетворить гордыню и доказать самому себе и всему человечеству свою правоту и великодушие.
Юная супруга, в свою очередь, несмотря на неопытность и кротость, способна на бунт, не лишена остроумия и не готова добровольно «раствориться» в муже. При этом она не может совершить предательство по отношению к тому, чьей женой она согласилась стать.
Возможно ли, пусть и в теории, достигнуть взаимопонимания в такой паре? Налицо факторы, которые, казалось бы, сулят их браку фиаско (глубоко неравные отношения, большая разница в возрасте), но ответ, на мой взгляд, не столь очевиден. Герой называет супругу обожаемым существом, ухаживает за ней, когда она болеет, и в конце даже пытается сделать своим «другом», исповедовавшись в прошлых проступках... Девушка, если верить рассказчику, только став его невестой, ещё смеялась весёлым детским смехом, пела и была готова делиться с будущим мужем сокровенным.
Но герою не обычных человеческих душевных отношений и не простого счастья было надо.

Возможно, их отношения могли сложиться как-то иначе, но чуда не происходит и события развиваются трагически. Герой доводит свою избранницу сначала до полного отчуждения, а потом, когда она уже решила, что между ними всё кончено и внутренне успокоилась, до эмоционального всплеска и нервного припадка, оказавшегося выше её сил.
Слово, которое Фёдор Михайлович проводит красной нитью через всё повествование, - молчание. Рассказчик не раз упоминает это молчание, царящее между супругами.

Они существуют отдельно друг от друга, как две независимые планеты. Она молчит, вероятно, из робости, страха перед ним и возможными последствиями (герой сам пресёк её стремление вести с ним доверительные беседы). Он молчит из опасения, что его не поймут, боясь показаться смешным и глупым, из эгоизма и раздутого самолюбия.
Пожалуй, единственное, что могло им помочь, - это вовремя начатый сложный разговор, когда оба собеседника открыты и слышат друг друга, а не погружены в себя и собственные переживания. Молчание, постоянная недосказанность могут разрушить и относительно гармоничные отношения. Люди не умеют читать мысли друг друга, даже когда они близки, что уж говорить о случае, описанном в рассказе.
Когда герой предпринял ставшую роковой попытку разговора, было уже поздно и, самое главное, его, по сути, по-прежнему интересовал он сам, а не чувства жены. Для него было важно доказать своё превосходство («я восторжествовал, и одного сознания о том оказалось совершенно для меня довольно»), а не попытаться понять, «почувствовать» человека, которого он, по его словам, хочет любить.
Рассказчик в конце склоняется к мысли, что он опоздал только на пять минут и что ничего бы этого не случилось, если бы не «несчастное скопление обстоятельств».

Муж, стремясь осмыслить случившееся и собрать «мысли в точку», не смог признать, что вследствие собственного решения «отложить будущее как можно на долгое время» он опоздал далеко не на пять минут.
Показательно, что рассказ героя начинается и заканчивается темой одиночества, к которому его вполне закономерно привели «бесовская гордость» и упрямое желание доказать свою правоту. Круг замкнулся...

"Причина "подполья" - уничтожение веры в общие правила. Нет ничего святого".
Ф. М. Достоевский

Пожалуй, это ключевая вещь для понимания всего творчества классика. Клубок идей, появившийся в "3аписках", станет во многом основой для дальнейших творений. В повести уже есть всё, что будет в последующих романах («Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы»), и здесь он впервые в русской литературе сформулировал идеи экзистенциализма. Главный герой - привлекательный негодяй, страдающий идеолог, изучивший себя до невероятных глубин, мучительно переживающий разрыв с людьми:

«Я имел терпение высиживать подле этих людей дураком часа по четыре и их слушать, сам не смея и не умея ни об чем с ними заговорить».

Он заключает в себе "высокое и прекрасное" наряду с тягой к разврату, он ставит "проклятые вопросы" и сам же отвечает на них:

«Всякий порядочный человек нашего времени есть и должен быть трус и раб. Это нормальное его состояние. В этом я убежден глубоко. Он так сделан и на то устроен. И не в настоящее время, от каких нибудь там случайных обстоятельств, а вообще во все времена порядочный человек должен быть трус и раб. Это закон природы всех порядочных людей на земле. Храбрятся только ослы и их ублюдки».

Читать Достоевского всегда увлекательно и захватывающе интересно. Во время чтения посещают различные эмоции: от смеха до слёз. Книга рекомендована для чтения всякому человеку.

У меня уже маленькая флэшмобная традиция образовалась) Мне советуют небольшие, но ёмкие и яркие повести Федора Михайловича - а я их радостно и благодарно читаю)
С этой повестью вышло - как в прорубь нырнуть. Смог меня автор в этой проруби и помариновать - но все-таки. Ведет здесь свой рассказ ростовщик, который берет вещи в заклад... Тоже вспомнилась его же старуха-процентщица?) Так вот - повадилась к нему ходить девица. Молодая, приятной наружности, а главное - нрава (как показалось рассказчику) спокойного и кроткого. По тому, с каким упорством и отчаянием она сдает вещи, он сделал вывод, что девушка терпит нужду и лишения. Ну и решил...
Ждет читателя история из серии "В каждой избушке свои погремушки", и, как сказал вечный антипод Федора Михайловича Лев Николаевич "Все несчастные семьи..." (дальше мы знаем)). Честно признаться, я обратилась к повести (автор определяет ее даже как фантастический рассказ) в шестом часу утра, когда чего-то не спалось. Ну и - спать как-то потом совсем перехотелось... Много что привлекло мое внимание. То, что автор сразу в начало помещает искорку развязки и в каждой главе немного напоминает о ней. Я называю такой прием "авторским подтравливанием", и - да, мне было интересно! Ну и - очень много времени автор уделяет раскрытию характера своего героя-рассказчика, хоть и завуалирует это - но между строк можно многое прочитать. Показалось мне, что эта его работа тяготит его душевно: потому что он видит ежедневно множество людей, в массе своей нуждающихся и в отчаянии. И в какой-то мере считает себя вершителем судеб - потому что своим решением может как подтолкнуть к краю пропасти, так и оттащить от нее. Даже, бравируя перед "объектом своего внимания", прозывает себя Мефистофилем. Ха-ха-ха (прошу читать без какой-либо веселости). Да и девицу свою берет в оборот, считая, что совершает великую милость и вытаскивает ее из невыносимых условий. Ну просто Джейн Эйр и Оливер Твист обнялись и рыдают от умиления, вы посмотрите...
Ну и - развязка. Думаю, это не будет спойлером, если я скажу, что сразу вспомнился мне Бернхард Шлинк - Чтец . По крайней мере, тот же эффект я испытала, как после развязки "Чтеца". Все понимаю, не осуждаю - а даже благодарю автора за такой глубокий психологизм и реализм. Я его стала любить порой больше, чем всякую ванильность и сказочность. Осмелюсь - ОСМЕЛЮСЬ! - только попенять... Первое - на излишний, как мне показалось, объем. Автор сам обещал рассказ - но увлекся своим лихорадочным бормотанием. Когда хотелось ухнуть в рассказ с головой и вынырнуть, отфыркиваясь, а пришлось еще помотаться по волнам мыслей. Ну и - произведение меня покорило еще обложкой и форзацем, где в моем издании были изображены красивейшие решетки набережной Петербурга. Канала Грибоедова или Мойки - что-то я стала забывать, но и то, и то мне родное. Но - Петербург не послужил даже декорацией, лишь был упомянут дом Вяземского (его еще называли Вяземской лаврой)...
Совсем не считаю себя специалистом по творчеству Достоевского. А - хотелось бы! Когда-то меня напугали, что можно прочитать два романа Достоевского - и впасть в депрессию качественно и надолго. Но сейчас я с этим - не соглашусь. Наверно, это пришло с возрастом, но стиль Федора Михайловича становится мне как-то ближе и понятней. И советовать буду - не любителям литературы, подслащивающей реальность. А ценителям реализма и честности. Да, порой это мучительно и даже безжалостно. Но часто боль несет с собой очищение и показывает, что мы - еще живы и чувствуем...

Представили? А теперь давайте обратимся к его версии случившегося. Выслушаем мысли никогда никем не любимого, забытого и выброшенного всеми о молчаливой, но наблюдательной, спасшейся в браке от семейки, в которой куском попрекали, били и вообще собирались продать.

И начинать, и заканчивать можно чуждостью людей, ставших супругами, друг другу - не о чем не только говорить, но и молчать, что важнее, не о чем... Он ее из грязи вытащил, она подмечала тонко течение жизни. Он ей выходить без него из квартиры не позволял, она едва не застрелила его во сне. Он из нее выбить образ друга хотел, побеждая, доделывая, приготавливая, она просто не уважала его, просто презирала. Не жизнь, а сказка...

И как не вылепить из г*вна пулю, простите, так и не создать ячейки общества из чужеродных элементов, людей, чьи ценности, потребности разнятся без дополнения друг другом. Одно мучение сплошное с недоверием, пустота с отдельностью от брачной системы, невозможность быть, раз сосуществование не происходит и никогда не произойдет, мирись-не мирись...

Приближается время, когда человек не родит больше звезды. Горе! Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя.
Смотрите! Я показываю вам последнего человека. (с)

Потрясающая вещь. Изящная, тонкая, проникновенная, отвратительная... Очень неоднозначная. Заставляющая под другим углом взглянуть на все ранее читанные книги Достоевского. Пожалуй, эту повесть можно назвать ключом ко всему творчеству великого писателя. Великого - не то слово. Космической величины писатель.

Считается, что именно с Записок начинается экзистенциализм. Да, несомненно. Кафка, Сартр, Камю, даже Горький - они вот отсюда. Из этой "шинели". И даже легко узнаются. Кстати, Достоевский обозначает и свои источники, откуда вырос его экзистенциализм. Гоголь и Лермонтов. Очень откровенные отсылки. Не ошибетесь.
Да, вначале были: Лермонтов и Гоголь. Потом - Достоевский. А уж от него...
Вернусь к Горькому, так как он немного выбивается из ряда экзистенциалистов. А он и не был им никогда. И не любил самокопания героев Достоевского. Только вот пьеса "На дне" очень сильно перекликается с Записками из подполья. Да-да. Там сплошная достоевщина же, в пьесе. Помните, Актер (несколько пафосно, даже с гордостью): "Посторонись. Больные люди идут!" Очень яркий и запоминающийся эпизод. Чем гордиться-то? Почему Горький будто насмешничает над этими убогими? - Так вот же ответ, в самой первой строчке и до последней в том же духе: "Я человек больной... <...> Я думаю, что у меня болит печень." - и будьте любезны принимать героя Достоевского как человека. Как жалкого и ничтожного, но имеющего свою гордость, несчастного маленького человека, над которым грех смеяться. И будьте любезны вглядываться в человека: а что с ним? А почему он таков? болен? несчастен? А может жизнь такая, не он таков? И имеет ли он право на свою гордость? - Имеет или не имеет (на взгляд постороннего), но она (гордость) в нем есть.

И разве только в нем? Поищите у себя. Наверняка найдется. И разве каждому из людей не дороже свои собственные капризы?
Разумеется, под капризами имеется в виду не звезда с неба (хотя, почему нет?), а только то, что тешит человека. В том числе - отказ от выгоды для себя, в том числе - собственные страдания.
Какой ты есть, человек?

Но вот при всей моей любви к экзистенциалистам, "Записки" слишком насыщенная вещь, я не смогла читать их, как говорят: "на одном дыхании". Не хватило этого дыхания. За свежим воздухом пришлось идти на улицу. Там люди. Посторонние. Чужие. Без всякого внутреннего дерьма (простите) напоказ. Их не надо жалеть, им не надо сочувствовать.
Так-так. А ведь это из той же истории: всякого человека прежде всего заботит он сам. Его собственные ощущения. И меня тоже. Не исключение. "Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить?".

"Записки из подполья" - слишком сильная вещь и по воздействию на читателя (не думаю, что это только мое восприятие), и по масштабу в целом, то есть настолько огромны затрагиваемые темы, что бесполезно даже пытаться в одной рецензии отразить все впечатления о прочитанном.

Поделюсь еще одной мыслью, вернее - сомнением. А любит ли сам Достоевский своих героев? То есть, жалость, сострадание, понимание - это есть, безусловно. Но ведь проскальзывает и брезгливость. И какая-то насмешка даже. Абсолютное и безжалостное понимание отвратительности своего героя.
Именно эту насмешку и безжалостность потом использует Горький в своих пьесах "На дне" и "Дети солнца" по отношению к персонажам и идеям, позаимствованным из этой повести.

Еще одно открытие, кстати, обыгранное Горьким. Человек - вот основное, что волнует человека. Вернее - собственная персона. Как объект изучения и трепетного отношения.
"Посторонись... видишь — больные идут?.." (с) - можно считать обращением к обществу. Посторонитесь, вот эти: униженные, оскорбленные, больные, ничтожные - у них своя гордость. Они право имеют.

P.S. О моей прогулке среди людей. О том, что мне приятно думать, что не надо вникать в проблемы прохожих, знать их внутренний мир. Мне достаточно внешнего и ненавязчивого. И это здорово. Прохожу мимо церкви. Там группка бомжей. Реальных, обитателей не ночлежки даже, а придорожных кустов. Разговор довольно громкий, не вслушиваюсь, но долетают слова: " "Офице-ер!" Что такое офицер? - звание. Человеком надо быть!". Однако.

"Душное", тяжелое произведение. Небольшая повесть - а сколько в ней горечи, озлобленности и обиды на мир, людей, себя...Не смог, не получилось, упиваться жалостью к себе и в то же время считать себя выше других (мол, все умные люди не знают, куда себя деть, а все тупые и ограниченные люди очень деятельны и смышлены), наслаждаться собственным страданием и строить честолюбивые мечты (напомнило мне это немного "Поединок" Куприна), и ни шагу не сделать для их осуществления.

Всю жизнь терпеть унижения от других, стучаться в закрытые двери, напрашиваться в гости к тем, кто тебя терпеть не может - по-моему, больше чем автор сам себя, его никто унизить и не может, совсем никакой гордости, никакого чувства собственного достоинства, одни слова, слова...

Но был в этой странной жизни (рассказчику - главному герою - 40 лет, и он это считает какой-то крайне старостью, хотя... всю книгу непонятно, говорит он всерьез или так неудачно шути, сарказм, ирония, насмешка над собой и над другими, поздние раскаяния и ненужные теперь уж сожаления - все перемешалось и слилось в его "мемуарах") и один счастливый миг, миг встречи с юной, двадцатилетней Лизой, девушкой непростой судьбы, которая чуть ли не единственная в кои-то веки обошлась с им по-доброму и хотела принять в его судьбе живое участие. Но...бессмысленная и ненужная гордость (вкупе с отрицанием любви как таковой: "В любви он всегда признавал превосходство...") взяла в герое верх. Вот так порой нелепо и рушатся жизни, а потом начинается его "подполье", отчуждение от общества, прозябание в одиночестве...

Покинутый всеми, неплохой в общем-то человек, а порой и нужно-то просто открыться другому человеку, проявить искреннее сочувствие к кому-нибудь, чтобы жизнь заиграла новыми красками. Вначале своих записок автор замечает, что с любовью-то и счастья не надо, так ведь любовь и есть счастье, вот, наверное, в чем его просчет...

4/5, размазанный конец и некоторая недосказанность немного испортили впечатление от книги, но сколько здесь рефлексии (обожаю это в литературе) и, конечно, замечательная атмосфера, как всегда у Достоевского, мрачного Петербурга.

Как я ненавижу эту "пытку молчанием", которой герой подвергал жену! Это давит, убивает, а сломать стену отчуждения все сложней с каждой секундой! Люди как будто смотрят друг на друга сквозь глыбу льда. А ведь героиня готова была принять будущего мужа, любить его - не только как избавителя, но и как человека...

Удивительно, сначала главный герой был мне ненавистен. Представлялся попросту мизантропом, который нашел беззащитное существо, чтобы излить свою желчь и отыграться на ней... В какой-то мере, наверное, так оно и было. Но что сам он еще более несчастен и унижен - проявилось только к концу. Герой - практически двойник автора "Записок из подполья". Вся жизнь в самокопании, самоуничижении, ненависти к окружающем, желании отомстить... Как такого можно любить? И разве он сам способен полюбить кого-то?

Оказалось - не просто способен, а любит безумно, болезненно, неудержимо... Тем сильнее, что это первое и единственное чувство в его жизни. Только она - больше никто в мире ему не нужен! И если бы он раскрыл перед женой свое сердце, не побоялся проявить слабость, да просто сказал ей о своей любви - все могло бы быть по-другому! А теперь этот человек еще более несчастен - до потери рассудка. Разве не сам он во всем виноват?

Совершенно "достоевское" произведение: щемящая безысходность, красота и истерия, страсть и горечь...

Предлагаю отмотать назад все, что я говорила про Достоевского - я нашла среди его историй ту, которая запала в моё сердечко. Да, это всего лишь повесть, но какая! Оказывается, автор умеет писать о важных вещах довольно коротко и лаконично, не уходя в дебри философских рассуждений.

Итак, представьте себе безутешного мужа, который пытается свыкнуться с мыслью, что его жена покончила жизнь самоубийством. Силясь понять, что сподвигло супругу выпилиться, он кадр за кадром вспоминает их историю взаимоотношений. Ах, если можно было повернуть время вспять, и сделать все по-другому. Но, к сожалению, это невозможно. И результат недомолвок и ссор лежит бездыханный на столе посередине комнаты.

В "Кроткой" Достоевский довольно мастерски касается темы эмоционального насилия.  А так же окунает читателя в свадебные реалии того времени. У нас есть бедная 16летняя девушка, которая по воле обстоятельств выходит замуж за 40летнего мужчину. Мужик оказывается с толпой тараканов в голове, и постепенно семейная жизнь превращается в тотальное молчание между супругами. А теперь представьте: время идёт, вот уже проходит целая зима, а в доме тишина. Супруги спят на разных кроватях, а муж считает, что все делает правильно. Такое странное "воспитание" супруги выливается в трагедию, что, если честно, является вполне логически завершением этой истории.

Прочитав повесть автора, я очередной раз сделала вывод: как же, черт возьми, важно разговаривать словами через рот! И порадовалась, что в современном обществе жизнь женщины выглядит чуточку лучше, чем в романах прошлых лет. Книга отправляется в мой личный топ невыдуманных историй, о которых невозможно молчать.