Валькирия. Тот, кого я всегда жду...

Кровь священна. Кровь женщины – трижды священна, в ней пребывает душа, из неё сплачивается младенец. Оттого-то охотится и воюет мужчина, а женщина должна сохранять и беречь кровь, а если это не удаётся, она делается опасна для себя и для других.

Благо всякому, кто со светлой совестью опускает ложку в котёл: ем – своё! Сам посеял и вырастил, сам добыл, в море выловил, из лесу принёс. Не дарёное, никто по милости за стол не сажал.

Своими руками я выстроила себе новый дом для житья… кто пробовал, знает, легко ли его, новенький и весёлый, немедленно подпалить.

Утро занималось холодное и рассудительное. В такое утро припомнишь, о чём сладко грезилось накануне, и криво усмехнёшься, тряхнёшь головой.

Я знала, что нрав в человеке таится, как пламя в кремне, первое впечатление лжёт, сам
потом вспоминаешь и удивляешься. Но бывает и по-другому. Сунь палец в котёл -
немедля поймёшь, вода студенцовая или варёное молоко.

В детстве
мне метилось – у каждого
есть Тот, кого он всегда ждёт.
Потом подросла, поняла: не у
каждого, лишь у немногих.

Во сне раскрывается око души и зрит невидимое наяву. Крепкое тело до срока прячет недуг, а заснёшь - и помстится, что заболел. Бывает, во сне громким кличем кличет беда, прихватившая кого-то в чужом далеко. Разгадаешь увиденное - быть может, узнаешь судьбу. Или задумаешься, в себя глянешь поглубже. Не ведаю, что и важней.

Мертвые не покидают любимых одних на земле. Если бы смерть увела от меня Того, кого я всегда жду, моя душа тоже не полетела бы поспешно в ирий, предпочла бы мерзнуть и мокнуть, но не отступилась, век шла бы след в след, советовала, хранила...

Судьбу не разжалобить разговорами, но с нею можно схватиться.

Никак у меня что-то не получалось быть – мы. Получалось: все остальные – и я.