Blood Meridian

Он говорит, что никогда не спит. Он говорит, что никогда не умрет. Он кланяется скрипачам, плавно отступает, откидывает назад голову и разражается глубоким горловым смехом, он всеобщий любимец, этот Судья. Он машет, и луноподобный купол его черепа бледным пятном проплывает над лампой, он быстро поворачивается, и вот уже одна из скрипок в его руках, он делает пируэт, он делает па, два па, он танцует и играет. Ноги его легки и проворны. Он никогда не спит. Он говорит, что никогда не умрет. Он танцует и на свету, и в тени, и все его любят. Он никогда не спит, этот Судья. Он танцует и танцует. И говорит, что никогда не умрет.

Если Бог хотел бы вмешаться в процесс вырождения человечества, неужели Он уже не сделал бы этого? Среди себе подобных проводят отбор волки, дружище. Какой другой твари это по силам? А разве род человеческий не стал ещё большим хищником? В мире заведено, что всё цветёт, распускается и умирает, но в делах человеческих нет постепенного упадка, и полдень самовыражения человека уже свидетельствует о грядущей ночи. На пике достижений иссякает дух его. Его меридиан, зенит достигнутого есть одновременно и его помрачение, вечер дней его. Он любит игры? Пусть играет, но что-то ставит на карту. То, что вы здесь видите, эти руины, которым дивятся племена дикарей, разве это, по-вашему, не повторится? Повторится. Снова и снова. С другими людьми, с другими сыновьями.

Вселенная — это не нечто узкое, и устройство её не ограничено какой-то широтой, если представлять себе, что где-то ещё она повторяет нечто уже в ней имеющееся. Даже в этом мире есть больше неизвестного нам, чем того, о чём мы знаем. И порядок в творении у вас перед глазами — это лишь то, что вы в него вложили сами; это верёвочка, проложенная в лабиринте, чтобы не заблудиться. Ибо сущее имеет собственный строй, и ни одному человеку не объять этого, так как сам разум — явление среди других явлений.

Истина об этом мире, говорил судья, заключается в том, что в нём нет ничего невозможного. Если бы вы, родившись, не увидели всего, что есть в мире, и не лишили бы его тем самым необычности, вы увидели бы мир таким, каков он есть, — фокусом со шляпой на лекарственном шоу, горячечным сном, гипнотическим состоянием, населённым химерами, у которого нет ни аналогов, ни прецедентов, кочующей ярмаркой с аттракционами, бродячим цирком, чьё окончательное предназначение остаётся после многочисленных представлений на множестве грязных полей столь не поддающимся описанию и гибельным, что трудно даже представить.

Человек ищет свою собственную судьбу и ничего больше, сказал судья. Хочет он этого или нет. Любому, кто сумеет найти свою судьбу и избрать поэтому некий противоположный курс, в конце концов всего только и удастся, что прийти в тот же назначенный час к итогу, который он выбрал себе сам, ибо судьба человека так же необъятна, как мир, в котором он обитает, и так же вмещает все противоположности. Эта сокрушившая стольких людей пустыня безбрежна и требует широты души, но в то же время она невероятно пуста. Она бесчувственна, бесплодна. Её сокровенная суть — камень.