Без права на ошибку

Входящий в большую политику быстро учится этой церемонии, хватая протянутую руку за тыльную часть, а не за ладонь: с одной стороны этакий дружественный жест «я здесь, я с вами», а с другой – сам решает, отпустить или задержать руку избирателя.

Я всегда помнил их взгляды. Они и сейчас передо мной, эти глаза, в которых застыла ледяная ненависть. Для таких самоуверенных отморозков невыносимо, если кто-то видит, как рушится их образ крутых парней. Я совершил смертный грех лишь потому, что стал случайным свидетелем их унижения. Как будто бы смотреть то же самое, что бить самому. Я превратился в их злейшего врага.

– У него были проблемы с давлением, что неудивительно, с таким-то характером.

– Тебе не надо было ни о чем меня спрашивать, а просто действовать самостоятельно и довести дело до конца вне зависимости от моего разрешения.
– Это не в моем стиле.
– Только ни с кем больше не делись своими планами, – посоветовал босс. – И ничего не записывай на бумаге.

Старший брат и младший брат. Они будут поддерживать друг друга до конца – ведь их связывают кровные узы и братская солидарность. Да все в этом деле касается их обоих. И объяснить это тому, кто никогда не имел брата, было бы слишком сложно.

Президенты предпочитают наделять большой властью тех, кто, как они надеются, помогает им оставаться живыми.

Часы тикали – тик-так, тик-так, – отмеряя каждую секунду. Звонко, отчетливо и неустанно. Ричер оглянулся, посмотрел на механизм и подумал, не сведет ли это тиканье его с ума раньше, чем просто усыпит.

– А нормально заходить в церковь с оружием? – усомнилась Нигли.
– В Техасе нормально, – ответил Ричер. – А здесь – вынужденная мера.

Но парни смотрели на меня так, словно я виноват в их позоре не меньше его. Я видел это по их глазам. Я стал свидетелем их худшего кошмара: при мне их смертельно унизили, а хуже для агрессора нет ничего. В их глазах горела лютая ненависть. Ко мне. На лицах парней читалось: «Ты это видел и теперь должен умереть». И я не преувеличиваю.

– Люди, которые играют с огнем, обжигаются.
– Это закон джунглей.
– А где, по-вашему, черт возьми, вы живете?