Ностальгия

"Ужасно не люблю слова «никогда». Если бы мне сказали, что у меня, например, никогда не будет болеть голова, я б и то, наверное, испугалась".
гл.1

Аверченко, человек очень доверчивый и сам исключительно порядочный, всех считал честнейшими малыми и всю жизнь был окружен жуликами.

...Вкусы у нас выработались скромные. Уверенность, что буквально никто не собирается нас расстреливать, наполняла душу радостным удивлением и довольством.

Страшный, черный, бесслезный плач. Последний. По всей России, по всей России…

Дрожит пароход, стелет черный дым.

Глазами, широко, до холода в них раскрытыми, смотрю. И не отойду. Нарушила свой запрет и оглянулась. И вот, как жена Лота, застыла, остолбенела навеки и веки видеть буду, как тихо-тихо уходит от меня моя земля.

Когда умер человек, всем кажется, что он ещё очень многое мог сделать.

Когда умерла полоса жизни-кажется, что она могла бы ещё как-то развернуться, тянуться и что конец её неестественно сжат и оборван. Все события, заканчивающие такую полосу жизни, сбиваются, спутываются бестолково и неопределенно.

Нельзя на арабском коне воду возить.

Уверенность, что буквально никто не собирается нас расстреливать, наполняли душу радостным удивлением и довольством. Дождик уютный, даже не очень мокрый…Право же, на свете совсем недурно живется.

Скучна безобразной скукой была твоя жизнь… Не знаю, как могу смотреть на тебя и не кричать по-звериному, без слов - не от страха, а от ужаса за тебя, за человека и - «глину в руках горшечника», слепившего судьбу твою в непознаваемый рассудком час гнева и отвращения…

Нет, не таков Семен Рубашкин! Он гордо взойдет на эшафот, он гордо отстранит своего палача и, сказав священнику: "Мне не нужно утешения!" - сам наденет петлю на свою гордую шею.

Привыкла к «пределам» человеческая душа и верит, что у страдания есть предел.