Four Thousand Weeks: Time Management for Mortals

Как только время для
вас становится ресурсом, который можно использовать,
вы начинаете ощущать внешнее принуждение или вну-
треннюю потребность использовать его как можно лучше.
А если вам кажется, что оно потрачено зря, вы начинаете
корить себя. При таком давлении невольно приходишь
к выводу, что остается одно: использовать свое время
лучше, стать более эффективным, заставлять себя работать еще усерднее или дольше, словно машина времен
промышленной революции. Тогда как следовало задаться
вопросом, разумны ли все эти требования. Возникает
соблазн делать несколько дел одновременно, то есть
использовать один отрезок времени на два занятия сразу.

В 1925 году Карл Густав Юнг, знаменитый швейцарский
психолог, путешествуя по Кении, однажды на рассвете
тоже неожиданно провалился в вечность:
С невысокого холма открывался поистине величествен-
ный вид на эту обширную саванну. На горизонте вид-
нелись стада диких животных: газелей, антилоп гну,
зебр, бородавочников и т. п. Пощипывая траву, стада
неторопливо продвигались вперед, подобно медленно
текущей реке. Глубокую тишину нарушали лишь редкие
тоскливые крики хищных птиц. Это была тишина
вечного начала, тишина мира, каким он был всегда, или
мира в состоянии небытия, когда еще никто не побывал
в нем и не узнал, что есть мир.

У средневекового крестьянина не было таких про-
блем. Работники просыпались с рассветом и ложились,
едва начинало смеркаться, а длина дня для них варьи-
ровалась в зависимости от времен года. Воспринимать
время как нечто абстрактное и существующее отдельно
от жизни не было необходимости: люди доили коров,
когда их нужно было подоить, и собирали урожай, когда
наступало время жатвы. Каждого, кто попытался бы навя-
зать любому из этих занятий внешний график — напри-
мер, получить от коровы месячный удой за один день,
чтобы «быстрее покончить с этим», или приблизить время
сбора урожая, — справедливо сочли бы ненормальным.
Не было и беспокойной потребности «сделать все», потому
что крестьянский труд не имеет конца: пора подоить
коров или собрать урожай обязательно наступит снова,
всегда, поэтому нет смысла спешить к гипотетическому
моменту завершения. Историки называют такой способ
жизни ориентированным на задачи, так как ритм жизни
органично рождается из самих задач, а не из выстраи-
вания их на абстрактной временной шкале — подход,
который сегодня стал для нас второй натурой.

Мы представляем
себе время так, будто оно существует отдельно от нас
и от мира вокруг нас, «независимого мира математиче-
ски измеримых последовательностей», по выражению
американского культуролога Льюиса Мамфорда. Чтобы
понять, что он имеет в виду, подумайте о чем-нибудь,
связанном со временем, например как вы планируете про-
вести завтрашний вечер или чего добились за последний
год. Сами того не осознавая, вы, скорее всего, предста-
вите себе календарь, линейку, сантиметр, циферблат или
какую-нибудь более расплывчатую абстрактную временнýю
шкалу. И тут же начнете, сверяясь с этим воображаемым
прибором, выстраивать свои реальные дела в соответ-
ствии с временнóй шкалой, существующей у вас в голове.
Именно это имел в виду Эдвард Холл, когда сравнивал
время с лентой конвейера. Каждый час, неделя или год
уподобляется контейнеру, движущемуся по ленте, и мы
должны заполнить его прежде, чем он проедет мимо, чтобы
почувствовать, что используем свое время правильно.
Когда дел слишком много и они не умещаются в контей-
неры, мы испытываем неприятное чувство чрезмерной
занятости. Когда их слишком мало, нам становится скучно.