Метафизика половой любви

Чем слабее мужчина в мускульном отношении, тем больше станет он искать сильных женщин; то же с своей стороны делают женщины. Но так как у женщин по самой их природе мускулатура обыкновенно слабее, то они обыкновенно и предпочитают мужчин посильнее.
    Далее, важную роль в половой любви играет рост. Мужчины малого роста имеют решительную склонность к высоким женщинам, и vice versa. При этом любовь маленького мужчины к большим женщинам будет особенно страстна, если он сам родился от высокого отца и только благодаря влиянию матери остался невысоким: это потому, что от отца унаследовал он такую систему сосудов и такую энергию её, которые могли бы снабжать кровью большое тело. Если же его отец и дед сами уже были малого роста, то эта склонность будет менее заметна. Если большие женщины не любят больших мужчин, то это объясняется тем, что природа стремится не допускать слишком зрелого поколения в тех случаях, когда при силах данной женщины оно оказалось бы слишком слабо для того, чтобы быть долговечным. И если такая женщина всё же выберёт себе крупного мужчину, хотя бы для большей представительности в обществе, то за эту глупость должно будет расплачиваться потомство.
    Очень важна далее и окраска волос. Белокурые непременно тяготеют к чёрноволосым или шатенкам; наоборот же бывает редко. Объясняется это тем, что белокурые волосы и голубые глаза составляют уже некоторую игру природы, почти аномалию, нечто вроде белых мышей или, по крайней мере, белой лошади. Они не встречаются ни в какой другой части света, кроме Европы; их нет даже вблизи полюсов, и вышли они, очевидно, из Скандинавии. Кстати, выскажу здесь своё мнение, что белый цвет кожи не естествен для людей, а природная кожа их — чёрная или коричневая, как у наших родоначальников-индусов; первоначально из недр природы не выходил ни один белый человек, и следовательно, белой расы вовсе и не существует, несмотря на всё толки о ней: каждый белый человек — это человек вылинявший. Оттесненный на чуждый для него север, где он чувствует себя каким-то экзотическим растением и подобно ему зимою нуждается в теплице, человек на протяжении тысячелетий сделался белым. Цыгане, это индийское племя, которое переселилось к нам не более четырёх столетий назад, являют нам переход от индусского цвета кожи к нашему (Подробнее об этом можно найти в «Парергах», (1-е изд., т. II, § 92,)). Вот почему в половой любви природа стремится обратно к чёрным волосам и тёмным глазам, т.е. к своему прототипу. Что же касается белого цвета кожи, то он стал нашей второй природой, хотя и не настолько, чтобы нас отталкивал коричневый цвет индусов.
    Наконец, и в отдельных органах каждый ищет корректива для своих недостатков и аномалий, и тем усерднее, чем важнее самый орган. Вот почему курносые индивиды несказанно любят носы ястребиные, с горбинкой, лица, похожие на попугаев. То же замечается и относительно других органов. Люди чрезмерно стройного, вытянутого сложения, могут даже считать привлекательным приземистого и сутуловатого (коренастого) человека.
    Аналогичное действие имеют особенности темперамента: всякий предпочитает темперамент, противоположный собственному, но лишь в той мере, в какой последний отличается полной определённостью.

И великие страсти возникают обыкновенно с первого же взгляда: «Любил ли тот, кто сразу не влюбился?» (Шекспир. «Как Вам это понравится?». III, 5). Замечательно в этом отношении одно место из знаменитого, вот уже двести пятьдесят лет, романа «Гузман де Альфараш» Маттео Алемана: «Для того чтобы полюбить, не нужно много времени, не нужно размышлять и делать выбор: необходимо только, чтобы при первом и едином взгляде возникло некоторое взаимное соответствие и сочувствие, то, что в обыденной жизни мы называем обыкновенно симпатией крови и для чего надобно особое влияние созвездий» (ч. II, кн. III, гл. 5).

Педерастия, рассмотренная сама по себе, предстает не только как просто противоестественное, но и как в высшей степени противное, вызывающее отвращение чудовищное извращение, действие, на которое однажды оказалась способна совершенно искаженная, испорченная и выродившаяся натура и которое повторялось затем лишь в самых редких случаях. Если же мы обратимся к опыту, то обнаружим обратное; мы увидим, что этот порок, несмотря на его отвратительность, встречается во все времена и во всех странах достаточно часто. Общеизвестно, что у греков и римлян он был широко распространен, что в нем открыто признавались и предавались ему, не боясь и не стыдясь. Об этом более чем достаточно свидетельств у античных авторов. В первую очередь этим полны произведения поэтов, не исключая даже произведений целомудренного Вергилия (Eel. 2). Такое извращение приписывают даже самым древним поэтам: Орфею (которого за это разорвали менады) и Фамирису, даже самим богам. Философы также говорят гораздо больше о нем, чем о любви к женщинам; Платон, по- видимому, вообще не знает иной любви, также и стоики, упоминающие о ней как о достойной мудреца (Stob. eel. eth. L. II, с. 7)120. Даже Сократа Платон прославляет в "Пире" за беспримерный подвиг, который заключался в том, что он отверг предложение такого рода, сделанное ему Алкивиадом121. В "Меморабилиях" Ксенофонта Сократ говорит о педерастии как о невинной и даже похвальной вещи (Stob., Flor., I, 57). Там же, в "Меморабилиях", где Сократ предостерегает от опасностей любви, он говорит лишь о любви к мальчикам, так что можно подумать, будто в Греции совсем не было женщин (L. I, cap. 3, § 8). Аристотель (Pol. II, 9) говорит о педерастии как о чем- то вполне обычном, не порицая ее, и указывает на то, что у кельтов она пользовалась общественным признанием, а у жителей Крита даже поощрялась законами как средство против перенаселения; он рассказывает (с. 10) о любви к юношам законодателя Филолая и т.п.

«Quien se casa por amores, ha de vivir con dolores» (Кто женится по любви, тот будет жить в печали (исп.).) — говорит испанская пословица. Обратно дело обстоит с браками по расчёту, которые большею частью заключаются по выбору родителей. Соображения, господствующие здесь, какого бы рода они ни были, по меньшей мере реальны, и сами по себе они не могут исчезнуть. В них забота направлена на благо текущего поколения, хотя, правда, и в ущерб поколению грядущему, причём это благо текущего поколения остаётся всё-таки проблематично.

Это чувствовали древние, и потому они олицетворяли гений рода в Купидоне: несмотря на свой детский облик, это был неприязненный, жестокий и оттого обесславленный бог, капризный, деспотический демон, но в то же время владыка богов и людей:
συ δψω θεων τύραννε κψανθρωπων Έρως!
(Tu, deorum hominumique tyranne, Amor!)

(Ты, Амур, тиран богов и людей! (греч., лат.). — Еврипид)
Смертоубийственный лук, слепота и крылья — вот его атрибуты. Последние указывают на его непостоянство, связанное с разочарованием, которое следует за удовлетворением.

...браки по любви иногда заключаются между людьми, которые в духовном отношении совершенно разнородны: например, он — груб, крепок и ограничен, она — нежна, чутка, с изящной мыслью, образованная, восприимчива к прекрасному и т.д., или же он — гениален и учён, она — дурочка:
Sic visum Veneri; cui placet impares
Formas atque animos, sub juga aлnea
Saevo mittere cum joco.
    (Так, видно, нравится самой Венере; зло шутя, она соединяет тех, кто так несхож ни внешне, ни душою (Гораций) (лат.). Или «Так нравится Венере; любит она ради жестокой забавы склонять под железное ярмо разные лица и души».)
    Объясняется это тем, что преобладающую роль играют здесь вовсе не интеллектуальные, а совершенно другие побуждения, именно, побуждения инстинкта. Брак заключается не ради остроумных собеседований, а для рождения детей. Это — союз сердец, а не умов. Когда женщина утверждает, что она влюбилась в ум мужчины, то это — суетная и смешная выдумка или же аномалия выродившегося существа.