Как читать книги

Она говорит «нам», но имеет в виду «мне». Там, за решеткой, никто никогда не упоминает тех, кто ушел.
Я тоже скучаю по Книжному клубу. Скучаю по тому, как Харриет объясняет, как надо читать. Как видеть стили и слои. Как понимать, где в повествовании «история», а где «между тем» — то важное, что происходит, пока остальной сюжет идет своим чередом.

вот снова тот же звук, который она скорее уловила, чем услышала, — страдальческое мычание, словно откуда-то из-под земли пыталось вырваться что-то неясное и очень опасное. И это было вовсе не помехой в аудиосистеме, не стуком упавшей с переполненной полки книги, не хныканьем ребенка в детском отделе.
Это был звук крушения человека.

До того, как раздался стук, она что-то уловила, самым краем сознания, какое-то слабое мычание, как от боли, но приписала это обычному гулу книжного магазина. То ли сбой в аудиосистеме, то ли книга упала с переполненной полки, то ли хныканье ребенка в детском отделе.

Когда мы собираемся обсуждать книги, Софи, — продолжала Харриет, — мы читатели. — Она неотрывно смотрела на освещенную луной траву. — Не аферисты. Не убийцы. Читатели.

Меня звали Вайолет Пауэлл.
Я лишила человека жизни. Я жила и умерла.
А между тем меня любили.

Я прожила хорошую жизнь с мужчиной, которого не очень любила.
Фрэнк взял ее за руку:
— Я прожил хорошую жизнь с женщиной, которая не очень любила меня.

Книжном клубе я была такой же, как остальные, — человеком, наказанным за преступление, и в той обстановке ей было легче видеть во мне «человеческую непрерывность», преемственность. Так она однажды выразилась, когда мы читали «Дом на Манго-стрит». Все мы — лишь результат преемственности непрерывного человеческого опыта, мы не хуже и не лучше других.

Для меня. Для меня было слишком поздно, чтобы еще раз поступить неправедно. Кругом были добрые самаритяне, все как один праведники.

Куда она клонит? У нее и вправду во взгляде тревога. Харриет повернулась ко мне, вот она сидит на своей чудесной террасе в своем пестром летнем кресле, прижимает к груди книгу..

Мама растила нас не для того, чтобы мы преступали закон, — говорит Вики.