Ваша оценкаЮрий Домбровский (1909–1978) — прозаик, поэт, «великий персонаж эпохи», прошедший через несколько арестов и лагерей. Автор романов «Обезьяна приходит за своим черепом», «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей». Жан-Поль Сартр называл его «последним классиком ХХ века».
Роман «Обезьяна приходит за своим черепом» Юрий Домбровский начал писать в 1943-м, в 1949-м текст вместе с его автором арестован, опубликован лишь после смерти Сталина. Место и время — некая европейская страна в предв...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,2
199 оценок
- 540%
- 444%
- 314%
- 23%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 226Хотят прочитать 365
Рецензии
Аноним3 декабря 2023 г.А что же будет с палачами?
Читать далееЯ поверил, что сердце
Глубокий колодец свободы,
А в глубоких колодцах
Вода тяжела и черна.
Я готов дожидаться.
Мучительно плещутся воды.
Я бадью опускаю
До самого черного дна.Юрий Домбровский
Он жил в городе, где я родилась и выросла, и улица, на которой расположено представительство российского книгоиздания в культурной столице Казахстана носит его имя, и я прочла "Хранителя древностей" девчонкой, из того локального патриотизма, какой в основе гордости земляками, известными всей большой стране. Не полюбив той книги. Так и сложилось, из всей прозы Юрия Домбровского люблю по-настоящему только "Рождение мыши". Стихи - да, и всю жизнь помню те из лагерного цикла, что были опубликованы в "Юности" в конце восьмидесятых. Такая яростная, емкая, злая, нежная поэзия, такое с одного прочтения вхождение в память. "Факультет ненужных вещей" читала уже взрослой, живя в другой стране, и чтение в значительной степени было окрашено ностальгией, потому что это очень Алматинский роман, с узнаваемыми топонимами, которые мало переменились с середины шестидесятых до моего времени. Но в последние два года трагично актуальный, юридические правовые нормы все больше замещаются государственным произволом, становясь факультетом ненужных (потому что неработающе-бесполезных) вещей, а заглавие романа стало мемом для посвященных.
"Обезьяна приходит за своим черепом" переиздана в Редакции Елены Шубиной, чем не повод прочесть роман Юрия Осиповича, за который боялась браться? Ну, потому что о нем говорили как об антивоенном и антифашистском, а таким меня перекормили в советском детстве. Потому что, будем честны, Домбровский ни разу не беллетрист, и заботится не о том, чтобы сделать читателю интересно, но о том, чтобы донести до него мысль, последовательно подавая ее под множеством соусов. Я проглядела читательские рецензии, все они восторженные, но сомневаюсь, чтобы кто-то из рецензентов сумел внятно пересказать фабулу, хотя роман не бессюжетен. Однако я скажу сейчас крамольную вещь - люди не дочитывают, одолевают какую-то часть этой тягучей книги, дальше просматривают по диагонали - и идут писать об ужасах фашизма и порочности расовой теории.
Итак, о фабуле. Немного времени спустя после войны и разгрома фашизма, в некоей неопределенной европейской стране, журналист Ганс Мезолье встречает человека, бывшего шефом гестапо, который довел до самоубийства его отца. Оккупационный режим, как мы помним, имел идеологической платформой расовую теорию, требуя от антрополога с мировым именем, профессора Мезолье, подтверждения превосходства арийской расы над прочими, на основе явно фальсифицированных данных. Отец отказывается, его теснят по всем позициям, шельмуют как морально и научно нечистоплотного, он переживает крах института, который создал, и предательство единомышленников, у него дома практически поселяется тот гестаповец Гарднер, его помощника арестовывают. И в какой-то момент ученный выбирает смерть.
Встретив Гарднера случайно, Ганс пытается выдать его полиции, и тут выясняется, что тот, расстреливавший и пытавший людей, отсидел какой-то смехотворный срок и был амнистирован по болезни. Больше того, снова выдвигается высокими покровителями на властный пост. Наш герой журналист и он пишет резкую резонансную статью на тему "убийца невинных безнаказан", после которой сам становится объектом уголовного преследования как подстрекатель (у нас бы это назвали призывом к экстремизму), потому что Гарднер через пару дней найден убитым и при нем записка "мстителя". Все это, до боли узнаваемое в российском дне сегодняшнем, занимает примерно четверть от общего объема Дальше действие уходит впрошлое, 43-й год.
Оставшиеся примерно три четверти объема рассказывается об ужасах оккупации на общем плане, и о том, как это происходило с отдельными персонажами - на локальном. Авторская оптика в изображении палачей и жертв практически не меняется, и это делает роман социо-антропологическим с точки зрения не той прикладной антропологии, какая вынесена в заглавие, но по классификации типажей. Вот палач-исполнитель циник Гарднер, а вот творчески подходящий к палачеству (как ни жутко звучит) деверь профессора Курцель, в прошлом аферист, пытавшийся выдать сфабрикованный череп за научную сенсацию - промежуточное звено эволюции, разоблаченный и с позором изгнанный Мезолье. Теперь он на службе у нацистов, преуспевает и ждет назначения на пост наместника оккупированной территории, явно наслаждаясь собственной, возведенной в абсолют, беспринципностью.
А вот персонажи, которых с определенной долей условности можно отнести к жертвам. Несгибаемый поклонник Сенеки профессор Мезолье. Его коллега коллаборационист Иоганн Ланэ, ныне главный редактор газеты, где работает Ганс. Его ученик, неистовый чех Ганка, человек честный и порядочный, который бурно реагирует на подлость оккупантов, попадает в застенки и там его ломают. Вот садовник Курц, читатель может догадаться, что он связан с сопротивлением и скорее всего агент советской России. А вот несгибаемый антифашист Войцик, который дорого продает свою жизнь, прихватив на тот свет главного палача.
Смотрите, сколько условных "нас" и сколько "их". Их меньше, но почему во все времена зло энергичнее и могущественнее добра? Почему мир так дико и странно устроен, что мерзавцы всегда при должностях и кормушке, а хорошие люди, если не в застенках, то на обочине жизни? Может быть потому, что незлобивость хороших, их склонность прощать делает зло безнаказанным. А если мы станем как они, не сделаемся ли мы ими? Эта проблематика, которая сложнее и шире любого "анти-": антивоенного, антифашистского, даже антисталинского - выводит роман на уровень философских обобщений, хотя не делает более читабельным.
Не самое легкое чтение, но если вы решитесь на него - можете поставить себе зачет по антропологии и философии.
49750
Аноним27 мая 2020 г."Вы снова здесь, изменчивые тени..." ("Фауст")
Читать далееМожно подумать, что я специально подобрала и читаю подряд книги про нацистов. Это не так. Хотя бы из чистого беспокойства за свою душевную организацию не стала бы заниматься таким делом. Мне тут жить ещё. В Германии, в стране, которая довела простую и понятную идейку ксенофобии до космических величин, до злокачественности, до леденящего ужаса, когда глаза отводишь. Я отвожу глаза. Это нетрудно. Абсолютное большинство эсесовцев сегодня покойники. А те, кто могут оказаться у меня в руках в виде пациентов, безжалостно истерзаны старостью. У них всё отваливается, как у зомби.
И всё-таки я неохотно читаю про нацистов. Начинаешь присматриваться, высчитывать... Я человек очень добросовестный, понимаете, что я имею в виду? Надеюсь, нет.
Домбровский, от которого я не ожидала разговора на эту тему, повернул меня на 180 градусов и показал мне другого нациста, настоящего, серьёзного, от которого отводить глаз не следует. Помню, у Стругацких: "Этого ты не бойся, ты вон того бойся!" Бояться их не надо, конечно, но и распускать их нельзя. Это я про всяких там "наследничков", юных и вполне бодрых, которые сегодня требуют проститься с тёмным прошлым, забыть уже, перестать бухаться на колени перед могилами, "и вообще, при Гитлере не всё плохо было". Строительство, например. Скоростные шоссе строили, понаехавших... тоже строили. К стенке.
Хамла хватает. Но и маленьких побед, моих личных побед, которые приятно вспомнить будет потом, на пенсии, в Австралии. А может, и в родной Уфе. Кто знает.
В книге так: Ганс, журналист, сын палеонтолога, покончившего с собой, чтобы не лгать в угоду режиму, встречает тоже вот такого живого, активненького... папиного палача. Ганс публикует разоблачительную статью, подтверждает каждое слово документами. На парня набрасываются те самые "наследнички": угрожают, воздействуют известными приёмами демагогии, наконец, устраивают бунтарю "несчастный случай". После чего у героя остаётся время полежать в больнице, вспомнить старину, подумать, стоит ли донкихотствовать.
Написано очень остро, читала с болезненным вниманием до самого конца. Реалистичные пытки в гестапо, трупы на верёвках и прочие элементы устрашения, но никакого китча, смакования сцен насилия, никаких унизительных глупостей, когда читаешь и думаешь: это манипуляция, автор нарочно режет мне глаза. Поэтому советую этот текст только очень эмпатичным, добрым людям, которые будут потом злиться, тосковать и не спать по ночам. Почему не наоборот? Очень просто: эта книга не заслуживает циничной усмешки.
Разумеется, мы и так знаем всё, что Домбровский написал.
Но некоторые книги стоит читать, не чтобы узнать новое (хотя мне сообщили кое-что о Сенеке!), а чтобы пробудить какие-то давно не звучавшие струны.
Должна заметить, кое-какие моменты показались мне неоднозначными. Прежде всего, по-детски расстроилась, когда неандертальца назвали предком кроманьонца! Дробышевский и Харари успели убедить меня, что у нас немного генов неандертальца, что флегматичного коротышку-здоровяка из долины Неандер нельзя считать нашим прямым предком. Ну ладно, есть и более серьёзные проблемы.
В статье героя и в самом деле было прямое подстрекательство к убийству! Объективно это дилетантская работа и головотяпство. Ганс сам подставляется. Обидно! Наконец, история со статьёй "Погубившие малых сих" мне просто противна. Тот же Ганс до встречи с убийцей отца писал о девочке, застрелившей своего папу. Герой считает, что виноваты родители: не так воспитали. И больше почти никак этот свой чудовищный постулат объяснить не пытается. Додумывай сам! Может быть, кому-то хватило полунамёков о том, что семья-то была не вполне здоровая, кто-то там с кем-то... Поди догадайся: или перед нами персонажи фильма "Люба" Р.Быкова, или просто понятие ответственности вывернуло наизнанку. Для меня эта статья, "Погубившие малых сих", поставила с самого начала под вопрос компетентность журналиста. И его способность делать выводы о событиях, актуальных и прошлых.
Итак, штука непростая. Всё-таки правильно было прочитать её. Именно мне, именно здесь, именно сейчас.461,4K
Аноним20 августа 2020 г."Да будет мне дозволено молчать. Какая есть свобода меньше этой?" (Сенека)
Читать далее"Я б хотел, чтобы враг тебя бил до конца,
Чтобы он не жалел ни гранат, ни свинца,
Ни зарядов, ни пуль, ни железа, ни мин,
Чтоб ревел в его танках веселый бензин,
Чтоб блуждал ты, как зверь, по дорогам глухим
И вдыхал, словно суслик, отравленный дым,
Чтобы твой же солдат, беспощаден и дик,
Насадил бы тебя на затупленный штык,
Чтобы, узкий твой череп о камни дробя,
Твой же танк, как змею, переехал тебя,
Чтоб тебя, наш незваный, негаданный гость,
Вбили в землю, как в стену вбивается гвоздь.
О, тобою одним опозорен наш век!
Стыдно мне, больно мне, что и я человек,
Что есть камень, железо, дубина и нож -
И по-прежнему ты невредимым живешь." (Юрий Домбровский)Страшная, сложная книга, которую я давно хотела прочитать, случайно наткнулась на неё в букинистическом магазине, а наткнувшись, почувствовала, как дрожат руки... Знаю, что у Домбровского есть потрясающий роман "Факультет ненужных вещей", но везде искала именно "Обезьяну...".
С самого начала чтения меня окутало ощущение какого-то совершенно не объяснимого страха, хотя никаких ужасов автор поначалу не описывает, да и вообще действия в прологе происходят через десять лет после окончания войны. Но холодом, жутью и предчувствием чего-то зловещего, чем-то, очень напоминающим мне Достоевского и, пожалуй, Кафку, со страниц этого романа веять не переставало.
Сначала я долго не могла понять, в какой стране происходят события книги. Автор не упоминает об этом, мне кажется, осознанно, давая понять читателю, что на месте его героев могут оказаться жители абсолютно любого государства. Потом я решила, что место действия - Нидерланды, хотя я могу и ошибаться.
Я полагала, что книга будет чем-то схожа с "Семьёй Опперман" Фейхтвангера или "Семьёй Карновских" Исроэла Зингера. Но у Домбровского всё оказалось намного сложнее.
Главный герой книги - 27-летний Ганс Мезонье. Он юрист и занимается редактурой соответствующего раздела некой большой газеты. И вот однажды на улице он встречает бывшего полковника СС, во время войны погубившего его отца, а ныне выправившего себе медицинскую справку о том, что по состоянию здоровья он не может быть подвергнут наказанию, которого заслуживает, и живущего вполне припеваючи. Ганс публикует в газете статью о нём, не подозревая, чем это всё может закончиться. Но это только пролог...
Основная часть романа относится ко времени оккупации родины Ганса немецкими войсками. Отец Ганса был профессором, директором Международного института палеоантропологии и предыстории, умнейшим, порядочным человеком, автором книги "История раннего палеолита в свете антропологии (к вопросу о единстве происхождения современных человеческих рас)".
Книга имела мировой успех, и в 1933 году один экземпляр её был сожжён в Берлине.Когда в Европе с невероятной скоростью начинает распространятся нацистская теория об избранности арийской расы, и профессор Мезонье всеми силами пытается этому воспрепятствовать, в одной из газет ему настоятельно советуют перестать заниматься ерундой и ознакомиться с одной хорошей, всё объясняющей книгой, "Моя борьба" Гитлера. В ответ на это отец Ганса пишет ещё одну книгу "Моя борьба с мифом ХХ века". И вскоре после её выхода ему присылают по почте петлю, к которой прилагается сопроводительная записка:
"На ней повесит вас первый немецкий офицер, перешедший с нашими войсками через границу."Проходит время, на родине Ганса действительно появляются фашистские войска, а в квартире профессора Мезонье - неожиданный гость. Собственно, уже становится понятно, что ничем хорошим для семьи Ганса это закончиться не может.
Очень сложен для чтения пролог, в котором практически нет описаний того, что окружает героев романа в тот или иной момент, поэтому отдохнуть читателю на таких кратких отступлениях от постоянной мыслительной работы не удастся. Да и вообще каждая страница этой книги словно кричит: "Думай! Размышляй! Доводи до конца мысль начатую автором (сам доводи, никто тебе здесь не поможет!)" Сразу вспомнилось, как герой "Триумфальной арки" у Ремарка сетовал на то, что, мол, живём мы в век консервов: всё, включая пищу для ума, подаётся уже полностью готовым к употреблению, несколько раз перемолотым, разжёванным, только рот открывай. Над "Обезьяной..." читателю придётся потрудиться и немало. Множество нравственных вопросов, рассуждения на непростые темы - в текст погружаешься, как в какой-то омут, из которого (есть такие опасения) боишься, что и не вынырнешь. Но, тем не менее, читала я, не отрываясь.
Один напряжённый эпизод сменяется другим, воздух романа становится всё более наэлектризованным, и я говорю себе, что вот прочту ещё одну главу "Рассказ Курта" и пойду спать. Но эта глава, (в которой садовник Курт, страдающий нервическими припадками, бесхитростно рассказывает профессору Мезонье о том, как ему во время лечения в больнице угораздило попасть на глаза одному немецкому врачу, и чем всё это закончилось), так долбает меня по голове, что думать ни о чём другом я уже не могу.- А что у вас с глазом, Курт? - спросил отец. - Это у вас чисто нервного порядка. Вы, наверное, чего-нибудь испугались, Курт, или вас неожиданно со сна разбудили? Я знаю, это иногда бывает.
- Да нет, - ответил Курт, и глаз его задёргался, - было дело несколько иного рода.
- Упали, наверное, или ушиблись? Да вы не бойтесь, говорите всё. Вот вы не хотите говорить об этом вашем физическом недостатке, смущаетесь и боитесь его - да, да, боитесь его, - а этого не надо, ни в коем случае не надо, наоборот, вы должны позволить обсуждать и говорить о нём. Тогда вам будет легче, и он пройдёт...
- Да нет, я расскажу...
Сложно однозначно рекомендовать эту книгу к прочтению. Но если вас не страшит погружение в то зловещее время, когда над Европой простиралась обезьянья лапа нацизма, если вы готовы оживить в сознании образы, созданные автором, порой жестокие и безобразные по своей сути, тогда дерзайте и приступайте к чтению. Предупреждаю, что оно не будет лёгким, но в одном уверена: это образец настоящей литературы, едва не потерянный нами навсегда.
О, если бы вы, прочитав мою книжку, подумали над тем, что происходит перед вашими глазами! О, если бы вы только хорошенько подумали над всем этим!251,7K
Цитаты
- Аноним5 сентября 2013 г.
...подлецы никогда не делают ничего сами, для этого у них есть честные люди, которым стоит только шепнуть словечко и всё будет обделано за два-три часа в лучшем виде.
141,6K - Аноним5 сентября 2013 г.
Ох, почему так бывает, Берта, что когда какая-нибудь сволочь продаётся, как публичная девка, она сейчас же начинает вспоминать, дрожа и млея, не Иуду, а непременно Стринберга или Достоевского?
12701 
Аноним17 декабря 2024 г.Читать далее– Вы хвалились, – сказал тихо Войцик, – построить новую жизнь, а что у вас было в руках, кроме смерти? Но ведь смертью-то, смертью жизнь не построишь? Неужели вы все так глупы, что не поняли даже этого? Смерть, страх, ненависть – ведь все это величины отрицающие, негативные. Они хороши для разрушения, а не для стройки. Чтобы строить жизнь, самую убогую, нужно прежде всего любить ее, а вы ведь ее только боитесь. Вот поэтому-то и выходит так там, где действует ваш кулак в лайковой перчатке. И еще вот это: оглушить, ударить, разрушить, забить, убить, уничтожить! Там вы сильны, могучи, изобретательны и даже прозорливы. Вы гениальны в отношении всего, что касается боли и страдания, но там, где в свои права вступает настоящая жизнь, а не ее голое отрицание, там вы неразумны, как людоеды с Сандвичевых островов. Везде, где из тьмы пробуждается и вырастает светлый человеческий разум, он убивает вас, как солнечный свет плесень. Ваш собственный разум!
11117
Подборки с этой книгой
Сто лекций с Дмитрием Быковым
- 102 книги
Дорогу осилит идущий, а вишлист - читающий, но это не точно (aceofdiamond)
- 1 997 книг
Моя книжная каша 2
- 14 841 книга
Тотальный Флешмоб 2018 - 2068
- 2 470 книг
{ПОЛКА} Русская литература: темы и направления
- 523 книги
Другие издания
