Смерть в середине лета

Решившись поджечь Золотой Храм, я словно вернулся в светлую и чистую пору детства.

макет мне понравился. Он гораздо больше походил на Золотой Храм моих фантазий. Да само то, что внутри большого Кинкакудзи находится еще один – точно такой же, но только миниатюрный, – навело меня на мысль о бесконечности, о малых мирах, заключенных внутри миров огромных. Я как бы увидел воплощение своей мечты: микроскопический – гораздо меньше этого макета, – но абсолютно прекрасный Золотой Храм; и еще один – бесконечно громадный, охватывающий всю Вселенную.

Все мое отрочество окрашено в тусклые, сумрачные тона. Я страшился черного мира тьмы, но и белый свет дня был мне чужд.

Над морем облака все водили свой неторопливый грузный хоровод, не предназначенный для зрителей. Облака двигались, словно следуя каким-то бесцельным импульсам самой породы. Но кое-где сквозь белую пелену непременно проглядывали кусочки неба, маленькие голубые кристаллы чистого разума.

В политике есть место и искренности – когда нет рядом посторонних.

Как весло лодки, плывущей по темной, затянутой водорослями воде, ударяется о днище встречной лодки, его рука натолкнулась на грудь Эцуко.

Он чувствовал, что в словах есть какой-то неточный или общий смысл, в котором он совершенно не нуждается. Он пользовался словами как всякой утварью, как домашними вещами.

Она взбиралась на вершину страданий, словно по крутым горным уступам, и они увлекали ее все выше и выше.

Мужчины делают огромную ошибку, когда избегают слов, чтобы выразить свои чувства.

И пусть чернота моей души, хранящей огонь зла, сравняется с чернотой ночи, окутавшей этот город