Таинственное пламя царицы Лоаны

Революция — это когда рабочие начнут командовать и отрубят головы всем служащим, таким, как наш папа.

Если не думать, что все на свете комедия, захочется повеситься.

Не исключается, что всех и всегда дурит и морочит некий пакостный гений… но для того чтобы жить и чтоб действовать, люди принимают за основополагающий принцип, что все наблюдаемое ими — реально. Если давать себе волю и сомневаться, существует ли жизнь вне сознания, — действованию крышка. Остается жить мыслями. А так как мыслями руководит-таки пакостный гений, мы либо свалимся с лестницы, либо попросту помрем с голодухи.

Может, я и правда в коме, но читаю не воспоминания, а сновидения? Знаю, иногда во сне мерещится, будто вспоминаешь, а проснувшись, приходится признавать с сожалением, что воспоминания были не твои…

Таково и мне: даже в дни яркой весны блуждаю во внутриутробном тумане. Однако только болезнь или отверженность могли бы полностью оправдать мой отказ от жизни. Необходимо доказать самому себе, что этот побег доблестен и благ.

Фашисты или не фашисты, лютыми они были как собаки. И это неудивительно, если жить в таком проклятущем месте, надо же чем-то себя занимать.

К старости он истаскался, но приобрел больше достоинства. В нем завелась такая прихрамывающая авторитетность, и со временем он выглядел все величественнее, подобно ветерану многочисленных битв, потерявшему в бурных сражениях ногу или глаз.

Где-то я читал, что поэты делятся на две категории. Хорошие, то есть те, кто сжег свои плохие стихи и уехал продавать оружие в Африку, и плохие, которые издают свою продукцию и продолжают писать стихи до последних дней.

Я открыл альбом и погрузился в самую несуразную историю, которая когда бы то ни было составлялась в человеческой фантазии. Рассказ дико бессвязный, сюжет ничем не оправдывается, приключения дублируются, персонажи с бухты-барахты проникаются глубочайшими любовями, Чино и Франко отчасти очаровываются царицей Лоаной, а отчасти считают ее вредной пакостницей.

Однако маловероятно, чтобы дитя не пережило религиозного чувства, даже при воспитании в семье неверующих.