Триумф и трагедия Эразма Роттердамского

Но действие - не его стихия. Эразму дано лишь прояснять, но не формировать, лишь подготавливать, но не исполнять. Не его имя начертано на знамени Реформации, другой пожнет то, что он посеял.

Христианство для него лишь иное обозначение высокой и гуманной нравственности.

В делах человеческих нет истин христианских и языческих - истина божественна во всех своих проявлениях. Поэтому Эразм всегда говорит не о "теологии Христа", не о вероучении, а о "философии Христа".

"Святой Сократ!" - восторженно восклицает он однажды.

Все, что было этически ценного у разных народов и религий, Эразм готов включить как плодотворный элемент в идею христианства.

Не поклонение святым, не паломничества и распевание псалмов, не богословская схоластика делают человека христианином, а его нравственность, христианская жизнь.

Он видел (...) епископов, живущих не в апостольской нищете, а в роскоши.

Умный не жалуется, мудрый не волнуется; с презрительной усмешкой на губах взирает он на дурацкие дела и - следуя дантовскому "Guarda e passa!" ("Взгляни и проходи!") продолжает свой упрямый путь.

Редко натуры понимающие способны одновременно и на свершения, широта взгляда парализует действенность.

Эразм был светочем своего столетия, другие были его силой: он освещал путь, другие умели пройти по нему, в то время как сам он, подобно всякому источнику света, оставался в тени. Но тот, кто указывает путь к новому, заслуживает не меньше чести, чем тот, кто первым по нему ступает.