Все приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна

Джим знал много примет и сам говорил, что почти все знает. Выходило, что почти все приметы не к добру, и потому я спросил Джима, не бывает ли счастливых примет. Он сказал:

• Совсем мало, и то от них нет никакой пользы. Зачем тебе знать, что скоро тебе счастье привалит? Чтобы избавиться от него?

Такая жизнь как раз по мне! Не надо вставать рано утром, не надо ходить в школу, не надо умываться и проделывать всю эту чушь.

Ибо в городишке имелся и мэр вместе же с прочими ненужностями.

Джим был всего только человек и не мог не поддаться такому соблазну. Он поставил ведро на землю, взял алебастровый шарик и, пылая любопытством, смотрел, как Том разбинтовывает палец ноги, но через минуту уже мчался по улице с ведром в руке и мучительной болью в затылке, между тем как Том принялся деятельно мазать забор, а тётушка покидала поле битвы с туфлей в руке и торжеством во взоре.

Оба мальчика встретились в полном молчании. Стоило одному сделать шаг, делал шаг и другой, — но только в сторону, вбок, по кругу. Лицо к лицу и глаза в глаза — так они передвигались очень долго. Наконец Том сказал:

— Хочешь, я тебя вздую!

Нет  лучше способа провести время, когда скучаешь: уснёшь,  а там, глядишь,  куда и скука девалась.
Толпа без человека во главе ничего не стоит...
* Будь у меня собака, такая назойливая, как совесть,  я бы её отравил.

Джим – он всегда был самым благородным негром на свете и всегда благодарил за любую мелочь, какую для него сделаешь. Он только снаружи был черным – внутри он был белый, ничуть не хуже вас.

... нет ничего глупей и неосторожней,чем глядеть на молодой месяц через левое плечо. Старый Хэнк Банкер вот так поглядел один раз, да ещё и похвастался. И что же? Не прошло и двух лет, как он свалился пьяный с дроболитной башни и расшибся, можно сказать, в лепёшку; его всунули между двух дверей вместо гроба и, говорят, так и похоронили; сам я этого не видел, а слыхал от отца. И, уж конечно, вышло это оттого, что он, как дурак, глядел на месяц через левое плечо.

для того чтобы мальчику или взрослому захотелось чего-нибудь, нужно только одно, чтобы этого было нелегко добиться