Незримая жизнь Адди Ларю

Март такой капризный – будто шов между весной и зимой. Однако слово «шов» предполагает, что тот должен быть ровным, а март похож на грубую линию стежков, выполненную нетвердой рукой. Он колеблется между январскими ветрами и июньской зеленью. Не знаешь, чего ждать, выходя за порог.

- А я и спятила, - беззаботно отвечает Адди, - но когда живешь так долго, даже безумие в итоге заканчивается.

Несмотря на всю грязь, беды и разочарования, Париж был полон сюрпризов. Красота просвечивала сквозь трещины

С помощью книг, как выяснила Адди, можно прожить тысячи жизней. Или найти силы на одну очень длинную.

Каждый раз, как Адди понимает, что забывается, она прижимается ухом к его обнаженной груди, ловя биение жизни, дыхание, но слышит лишь тишину ночного леса и летние шорохи. Напоминание, что сам Люк – обман, что его лицо и тело просто маскировка.
Что он не человек, и это не любовь.

Потому что время сурово ко всем, но еще суровее – к людям искусства. Зрение слабеет, голоса увядают, талант чахнет. Потому что счастье скоротечно, история долговечна, и под конец все хотят, чтобы их помнили.

Cтарые боги, может, и всемогущи, но отнюдь не добры и не милосердны. Они капризны, переменчивы, словно свет луны на воде или тени в грозу. Если ты все же хочешь их призвать, берегись: проси осмотрительно и готовься заплатить.
Запомни – какое бы несчастье тебе ни грозило, как бы ты ни отчаялась, никогда не молись богам, что отвечают после прихода темноты.